Слепой сказал, что звать его Минька, а прочего Марта не поняла, очень уж быстро он тараторил. Узнав, что одна из баб немая, мальчик развеселился.
– Я без глаз, она без языка. Немая да слепой каши не сварят.
«Каша» – это
– Э, да ты еще и колченогая, что ли, тетка? – спросил Минька, потому что она все время отставала. – А пищит у тебя что?
Агафья объяснила про новорожденное дитя.
– Подохнет в дороге, – сказал паренек, – но это воля Божья.
Слово
Они шли через широкое пустое место, рассеченное полосой кустарника. Там, кажется, протекала маленькая речушка или, может, ручей. Свекровь оглянулась назад и процедила что-то короткое, злое.
Слепой рассмеялся:
– Эк ты, тетя, по-жеребиному-то. Гляди, старец такого не любит.
– Идет за нами кто-то. Я еще у церкви приметила. Не преображенский ли? – ответила Агафья, и мальчишка смеяться перестал.
– По улице шли – прятался, а тут негде, – продолжила свекровь, больше не оборачиваясь. – Ну-ка, проверим. Отстанет иль нет? Марфа, наддай!
Взяла за руку, потянула, и Марта поняла: нужно идти быстрей.
Полушагом, полубегом добрались до кустов. Те расступились, пропуская тропу, и показался узкий мосток, под которым журчала высокая и темная октябрьская вода.
– Шпынь это! Беда!
Вдали, на поле, маячил тощий, длинный человек в заломленной шапке. Видно, он сообразил, что разгадан. Повернулся к домам, свистнул в два пальца, что-то крикнул. Оттуда, от заборов, выскочили еще двое, оба в синих кафтанах, с саблями.
– Что там, тетенька? – спросил Минька.
– Бери Марфу за руку, бегите. Я преображенских малость подержу.
Агафья повернулась назад, стоя посередине мостка. Правую руку держала за спиной. В руке – невесть откуда взявшийся нож.