Освальд воспринял его как знак согласия:
– Ну, вот и славно. Ступай в мой шатер. Отныне он принадлежит тебе, Агделайда. Туда доставят еду, питье, нагретую воду для омовений и одежду. Мы недавно отбили у немцев купеческий обоз. Там были кое-какие платья. Не для княжеских хором, правда, шитые, зато чистые и не рваные.
– А мой… э-э-э, спутник? – Аделаида растерянно взглянула на Бурцева.
Вспомнила, наконец!
– С ним у меня будет особый разговор.
Освальд повернулся к лучникам:
– Уведите княжну и позаботьтесь о ней. Поставьте стражу у шатра. Проследите, чтоб никто туда не совался. И не высовывался тоже.
Как только Аделаиду вежливо, но настойчиво выпихнули за полог шатра, от взгляда добжиньского рыцаря повеяло неприязненным холодком.
– Кто ты? Отвечай! – с Бурцевым рыцарь говорил не столь любезно, как с княжной.
Кто он? Представиться по форме? Имя, фамилия, должность, звание и… и год рождения? Так ведь этот Освальд юмора не оценит. Лучше уж придерживаться легенды, которую невольно сочинила польская княжна. Безопаснее будет.
– Вацлав, – ответил Бурцев. – Ополченец.
Жутко хотелось жрать, от ремней, накрученных Богданом, ныли руки.
– И чьего же ты войска ополченец, Вацлав? – рыцарь, казалось, не замечал страданий пленника и явно не намеревался ни угощать его, ни развязывать.
– Клеменса, – угрюмо соврал Бурцев, – Владислава Клеменса. Я послан, чтобы…
– Кто твой сотник? – перебил Освальд.
– Сотник? – Да откуда ж ему знать сотников Краковского ополчения!
– А десятник?
– Я шел в бой под прямым командованием Владислава Клеменса, – брякнул наудачу Бурцев.
– Вот как? – рыцарь скривился в усмешке. – Очень интересно…
Блин! Похоже, сморозил глупость. Допросы вести этот добжинец умел не хуже иного дознавателя.