Нельзя сказать, что у них были какие-то напряжённые отношения. Керенский относился к Потёмкину с уважением и прислушивался к его советам. Но с его амбициями все рано или поздно понимали, что он попытается подмять власть под себя.

Император, с которым они вместе росли, был его близким другом. И полномочия, которые он имел, впечатляли. Скажем так, между службой безопасности и Министерством Обороны был холодный нейтралитет, который длился довольно долго и можно было назвать устойчивым.

— Ваш кофе, — внутрь зашёл адъютант Потёмкина и поставил чашку кофе перед Керенским.

Тот благодарил кивком, и дождавшись, когда адъютант выйдет из кабинета, продолжил:

— Поэтому нет, мы понятия не имеем, кто мутит воду.

Александр Петрович решил, что чай размешан достаточно, осторожно пригубил горячий напиток, сощурившись от удовольствия. Врачи запретили употреблять крепкие алкогольные напитки уже достаточно долгое время. Несмотря на то, что он был Одарённым, здоровье и жизнь его были не вечны. Да и диету ему сильно подкорректировали, а многочисленные его потомки тщательно следили, чтобы знаменитый дед не откинулся раньше времени. Ведь в их интересах было иметь такого влиятельного родственника. То есть, фактически последним удовольствием, которое осталось у старого герцога, был именно чай.

— Николай, — Александр Петрович говорил вежливо, но тем не менее опуская отчество, показывая разницу в их возрасте и статусе, — голубчик, я категорически не понимаю, как Служба Безопасности Империи, имея такой штат и такое финансирование, не может ответить мне на простой вопрос. Кто мутит воду в Европе? Кто собирается развязать против нас войну? Это же в конце концов не иголка в стоге сена, когда одно государство планирует совершить акт агрессии против другого. Тем более, такой показательно самоубийственный акт.

— Александр Петрович, — Керенский вздохнул, видно было, что он пытается быть уважительным, но отношение старого министра ему не очень нравится. — Я ещё раз говорю, всё показывает на то, что это инициатива Австро-Венгрии. Что это именно они перекрывают границу, и именно от них идёт основная угроза.

— Да не смеши ты старого вояку! Я настолько далёк от политики, как может быть вообще далёк человек. Но даже я, исходя из своего жизненного опыта, понимаю, что австро-венгры просто доят Империю время от времени, но не могут они дёрнуться. Вот что я знаю хорошо, так это состояние их армии. У них вооружение состоит из говна и палок. Они у себя в стране не могут порядок навести. Неужели ты думаешь, что они решат усугубить с нами конфликт и отобрать Лихтенштейн?

Тут он поднял глаза на Керенского.

— То есть цель захватить Лихтенштейн, это же как раз подтверждено, в этом же ты как раз не сомневаешься?

— Нет, не сомневаюсь, — покачал головой Керенский. — Это как раз логично. Но да, я настаиваю на том, что это Австро-Венгрия.

— Может, всё-таки пруссаки? — уточнил Потёмкин. — У них хоть армия сильная.

— Нет, это не Пруссия, — отрицательно покачал головой Керенский.

— Так может французы оживились? Я понятия не имею, нахрена им Лихтенштейн. Но по крайней мере они смогут его захватить. Ну, до тех пор, пока моя армия не доберётся до них и не даст им по щам.

— Французы тоже ни при чем. Швейцария тоже.

— Вряд ли швейцарцы, — сам себе ответил Потёмкин. — Может римляне? Смелой воды напились и вспомнили бывшее могущество, — вопросительно взглянул он на своего собеседника.

Тут уж Керенский усмехнулся. Все знали, что от Рима осталась одна былая слава. Но тем не менее ответил вслух:

— Нет, точно не они.

— Тогда я не понимаю. С поляками у нас дружба. Балканы сейчас заняты внутренними междоусобицами. Кто же тогда?