— Джек — славный парень, и он позаботится о нас.

Она ошиблась в том и другом, но она сбежала, так что какое это имеет значение? Бен оказался привязанным к этому малому.

— Наверх. Сейчас же! — заорал Джек. Девушка напряглась от его крика, и ее титьки задорно встопорщились. Бен слишком часто слышал этот пьяный гнев, чтобы пугаться, и, кроме того, он знал, что в присутствии девушки мужчина не ударит его. Не в первую ночь, во всяком случае.

Бен закрыл кран, вытер руки и взглянул на девушку. Рубашка ее была застегнута косо, волосы растрепаны, помада размазалась, искажая очертания губ. Все это вызвало у него отвращение. Он знал, чем они занимались здесь, в комнате. В конце концов, это он стирал простыни. Время от времени он видел утром, как какая-то девушка бродила по комнате обнаженной — это была единственная хорошая вещь в их приходах сюда. Но он видел и синяки на их теле и слишком хорошо понимал, откуда они берутся. Джеку нравилось изображать из себя крутого парня. Он не знал, что иногда Бен видел, как он плачет, сидя в одиночестве, всхлипывая, как ребенок. Если бы Бен не боялся его так, то мог бы даже пожалеть.

Джек и его блондинка занимались этим всю ночь, и Бен не мог заснуть из-за шума. Он уже засыпал, когда спинка кровати начала стучать в стену так, словно кто-то бил в барабан, девушка застонала, а потом все пошло быстрее и быстрее, пока ему не начало казаться, что вот сейчас изголовье кровати пробьет в стене дыру. Она кричала так, словно он убивал ее, и Бен на мгновение подумал, что, может, Джек и вправду убил ее. Он выглядел способным на это. По мнению Бена, Джек вообще был способен на что угодно.

Когда утро наконец явило милость, позволив солнцу взойти, Бен оделся и убрался от греха подальше, пока не начались неприятности. Неприятности в этом доме шли рука об руку с болью. Этого следовало избегать любой ценой.

Юго-восточный район, в котором он жил, населяли по преимуществу чернокожие и бедняки. Дома были старыми и ветхими, а припаркованные перед ними машины — немногим лучше. Они с мамой жили в более приличном районе и доме, до того как появился Джек, но Бен почти не помнил этого времени. Своего настоящего отца он не встречал никогда.

Придорожные канавы были забиты намокшим мусором, и запашок стоял соответствующий, потому что бродячие собаки забирались в пластиковые мешки каждый раз во время уборки мусора — по средам. На большинстве домов облезла краска, сгнили поросшие мхом крыши. Время от времени какой-нибудь дом приговаривали к сносу, а его жильцов изгоняли. Какой-либо системы в этом не было. Он не знал, куда уходили эти люди, как не знал и того, что будет делать, если приговорят дом Джека. Он не мог думать об этом. Бен не любил загадывать наперед, ограничиваясь днем завтрашним или послезавтрашним. Следующая неделя представлялась ему очень далекой, до нее было еще жить и жить.

Он вскарабкался на холм, над головой у него с ревом прогремел взлетевший реактивный самолет. С бульвара Мартина Лютера Кинга доносился слабый шум уличного движения. Банды были единственным, чего Бен боялся по-настоящему. Они стреляли друг в друга из-за всякой ерунды. Не глядя по сторонам, мальчик быстро шагал прочь. Однажды какой-то мальчишка пытался завербовать его в торговцы дурью, и только благодаря своей смышлености Бен сумел отвертеться от предложения, причем так, что его не избили за отказ. Он вытащил свой стеклянный глаз — левый, и, держа его на ладони, объяснил, что с одним глазом он не видит того, кто подходит к нему слева, так что оказывается легкой мишенью. Зрелище было кошмарным, зато срабатывало всякий раз безотказно.

Искусственный глаз был следствием врожденного дефекта — аномалии Питерса, — конечно, Бену хотелось иметь два нормальных глаза, как у всех, однако трюк с выниманием глаза иногда приходился весьма кстати. Например, с девчонками. Они визжали и убегали прочь, что его изрядно веселило. Кому нужны девчонки?

Если не считать Эмили. Ее нельзя было назвать девчонкой, даже если, строго говоря, она таковой являлась. Она жила в доме 111А на 21-й Восточной авеню, в маленьком домике, выкрашенном в пурпурный цвет с голубой отделкой. На лужайке перед домом стояли шестифутовый металлический глобус мира, пластмассовый фламинго и миниатюрный негр, покрашенный в белый цвет и державший в руках табличку с надписью «Предсказания — 10 долларов — Таро — Астрология». В окне была выставлена неоновая табличка со словами «Ваше прошлое, ваше будущее — наконец-то!» На боковых стенах пурпурного цвета были нарисованы белые звезды и голубые луны. По тропинке, вымощенной каменными плитами, Бен проследовал ко входной двери. Вместо того, чтобы нажать кнопку звонка, он дважды постучал. На подъездной дорожке не было машины, поэтому он решил, что посетителей у Эмили нет.

— Входи, Бен. — Эмили всегда знала, что это он. А вот как ей это удавалось, он не понимал. Люди сомневались в ее способностях, перешептывались за ее спиной, но Бен знал лучше. Эмили обладала даром, и этот дар был настоящим.

— Я не видел машины, — объяснил он. Не все клиенты Эмили приезжали к ней на машинах, вот почему он и постучал. Если бы она не ответила, он не стал бы стучать второй раз, подождал бы под кедром, который рос рядом с ее подъездной дорожкой, или прошмыгнул в заднюю дверь.

— Бизнес скоро наладится, — пообещала Эмили. Она редко ошибалась. У Эмили были густые каштановые волосы, добрые голубые глаза, и она была примерно одних лет с его матерью, то есть старой — около тридцати лет. Она носила цветастое платье с красным пластиковым поясом, розовые чулки и шлепанцы с красным верхом. Ее дом пах, как кленовый сироп. Она предоставила ему запирать дверь и пошла в кухню. Оба двигались, как хорошо и давно знакомые люди, как мать и сын, — во всяком случае, Бен думал об этом именно так.

По дороге в кухню они прошли мимо комнаты, где она занималась предсказаниями. Потолок был задрапирован парашютным шелком небесно-голубого цвета, вокруг белого потолочного светильника в форме шара, который всегда светился приглушенным светом, ткань была собрана в складки. Под светильником стояли круглый стол, накрытый черной скатертью, и два плетеных стула с круглыми черными подушечками вместо сидений. На столе стоял оправленный в свинец стеклянный подсвечник с единственной красной свечой, которая горела на высоте глаз, несколько слепя клиента, если ему или ей хотелось украдкой бросить взгляд на хозяйку. Слева от места Эмили лежала потрепанная колода карт Таро, а под крышкой стола прятались три выключателя, которые позволяли ей контролировать атмосферу в комнате. Самой впечатляющей из ее ограниченного арсенала была способность проецировать летнее ночное небо на парашютную ткань, она пользовалась этим, если клиенту требовалось астрологическое предсказание. Маленькая серая коробочка, прикрепленная скотчем к обратной стороне крышки стола, рядом с выключателями, управляла радионаушником, который носила Эмили. На стенах комнаты рисунки толстенького Будды перемежались с плакированными изображениями женщин в индусских позах, присутствовало здесь и стилизованное изображение Зевса с молнией в руке, причем все это было выкрашено в психоделические оттенки желтого, синего и красного.

Именно эти женщины с обнаженной грудью и удерживали Бена от предложения перекрасить комнату.

— Как он вел себя прошлой ночью? — спросила Эмили мальчика, когда они оказались на кухне, пройдя сквозь вращающуюся дверь.

— Как всегда. Новая девушка.

— Был пьян?

— Оба.