— Как ты не поймешь, я хочу трахнуться, — усмехнулась она, сверкнув зелеными глазами, — в них вспыхнули и угасли изумрудные искры. — Вот тот с рыжей бородкой мне нравится. Такой красавчик. Хочу его, Сершш! Подождешшь недолго? Разберусь с ним быстренько. Разве он откажет такой милой кисе, как я.

— Чертова кошка! Ладно, если недолго, — рассмеялся я. — Не замучай его до смерти!

— Мы еще и заработаем за мое удовольствие! — с блаженством мявкнула она и двинулась вперед с неподражаемой грацией.

Да, у Агаты последние дни что-то вроде брачного периода — у нее там мокро и зудит. Ей надо. Только приставать с таким вопросам к стражам да на дороге! Что за кошачья блажь! Будто нельзя подождать до таверны, где наверняка найдется немало любителей воткнуть милой киске в зудящую дырочку. Кеошерийка так озаботилась этим вопросом, что опередила меня на сотню-другую шагов. Я же подходил неспеша. Все что успел расслышать из забавного диалога, это слова стража с разорванным сзади плащом:

—… ну зачем так? Давай мы вдвоем за три рубля? Чего тебе терять, милая? Тем более мы — мужчины ласковые.

— Ну если ласковые. Только деньги сразу, — предупредила Агата, предостерегающе подняв короткий пальчик с выпущенным коготком.

Тот, который в гражданской одежде, полез в кожаную суму и охотно зазвенел монетами.

— Благодарю, милый, — мявкнула Агата, цапнув из его ладони две монетки, и грациозной поступью направилась за близкие заросли кизила.

Страж и гражданский едва ли не вприпрыжку последовали за ней, а рыжебородый остался. Мне от такого расклада стало смешно. Ведь Агата хотела именно его.

— А ты чего? — полюбопытствовал я, остановившись невдалеке и поглядывая на тропу, уходящую в лес.

Я не слишком научился разбираться в следах, но казалось, будто трава примята лапами тролля. От чего на ум пришли неприятные воспоминания.

— Знаешь, я вообще-то нормальный. У меня жена есть, — недовольно отозвался он. — Тебе она кто? — после недолгого молчания спросил вятичевский воин.

— С недавних пор подруга. Как-то спас ей жизнь. Кеошерийки на редкость благодарны и ценят такое, — отозвался я, с опаской поглядывая в лес.

Было дело — я действительно спас Агату, когда она, не рассчитав силы в схватке с двумя троллями, лежала на обочине, истекая кровью от жутких ран. Кстати, и один тролль был ей повержен, а второй сбежал. Не представляю, как она смогла убить одного из них. Ее оружие — недлинные баллок. Их лезвия явно коротки, чтобы достать до сердца чудовища. В тот день я случайно оказался рядом, имея в котомке два дорогих эльфийских эликсира. За каждую склянку в Китеже мог получить рублей по семьдесят, а то и больше. Для меня в ту пору даже пару рублей — приличные деньги, которых хватило бы на ужин и ночлег. К счастью, боги вразумили меня, и полутора сотне рублей я предпочел сохранить жизнь существу, ставшему мне другом.

За кустами началось самое интересное: Агата принялась пронзительно орать. Вы слышали когда-нибудь, как трахаются больные на голову кеошерийки? От их воплей мороз по коже. Если бы я рискнул попробовать это с ней, то у меня бы от ее воплей упал бы член. Хотя, может наоборот — лопнул от избытка эмоций.

— Безумие какое-то, — высказался рыжебородый, поглядывая на кусты. — Что они там такое делают⁈ Наши настоящие боги этого точно не одобряют. Человек создан для человека. И Сварог, и Крон видят все это с небес. Прямо сейчас видят! Все будет отмечено в великих книгах вечных.

Я сразу не ответил. Может, быть да. Может, он прав. Но есть и другие боги. Например, наш славянский Велес, который бог колдовства и тайных знаний. Слышал, будто он сам в таинственной связи с демоницей. А если брать эльфийских богов, которые Вятичевском княжестве стали все более почитаемы, то там тем более все весьма неблагопристойно.

И я спросил рыжебородого:

— Разве ваша княгиня Ольга не призывает чтить эльфийских богов? У вас же теперь многие порядки стали заморскими. Так чего теперь сокрушаться о записях в книгах Сварога? — честно говоря, божественные игры мне были похрену, но имелась обида, что Вятичевское и Дубличевское княжества все больше попадали под эльфийское влияние, и остроухие чувствовали себя на этих землях хозяевами. Дошло до того, что по дорогам возле Дублича расхаживали их патрули, а в храм Эйлиэн едва ли не насильно загоняли людей, раньше вполне счастливых верностью Сварогу.

От моих вопросов стражник помрачнел и сказал: