За некоторыми столиками тоже слышались свиной визг и хрюканье: мощными вилами и длинными кинжалами служители загоняли огромных свиней, кабанов всех мастей в потаенную глубь замка.
Какие тайны хранила эта крепость? Какие подвалы и казематы были спрятаны в необъятных покоях этого улья?
Артаи удалились. На полу все еще лежало бесчувственное тело бедной девушки. Спасшая ее подруга подала знак служителям с кабаньими головами, и те унесли ее во внутренние комнаты.
Саша, совершенно потрясенная увиденным, беззвучно плакала. Она так растерялась, что не знала, о чем спросить Хапилену прежде всего.
– С девушкой все будет хорошо, не беспокойся. Ты еще слишком мала, чтобы понять это, девочка, но это не такая уж грустная история. Сколько слез и сколько боли причинили и причиняют сами артаи, сколько разбитых семей, разбитых сердец… – грустно вздохнув, произнесла Елена.
– А свинки? – прохлюпала носом Саша.
– Видишь ли, мир становится все более алчным, люди желают получить больше, чем сами могут принять. От такой жадности они теряют человеческий вид, либо частично, либо полностью превращаясь в свиней. А потом они становятся пищей для таких же, как они сами. Ну, хоть такая от них польза… Но если кто-то становится хуже, то обязательно где-то рядом случается чудо. Не плачь, девочка, у каждой сказки обязательно будет добрый конец, – сказала Хапилена вслед уходящей артаи, спасшей подругу по проклятью.
– Пойдемте, дети, – нежно позвала своих друзей Хапилена. – Представление окончено.
***
Все открыли глаза и молчали, пребывая под сильным впечатлением от увиденного. У Саши в голове было столько вопросов, что она стала сомневаться, все ли увидела и поняла верно. В этот момент Хапилена взяла ее на руки и прижала к груди. От ласки, тепла и аромата чего-то родного у Саши сначала вылетели из головы все вопросы, а потом – воспоминания и тревоги.
До Нового года осталось несколько минут. Это был первый год по возвращении Королевы Желаний. Сегодня должны исполниться все самые заветные мечты.
Саша уже дремала на руках Хапилены.
Хозяйка обычной московской квартиры на последнем этаже расставила кукол по местам, поправила красивую вязаную скатерть и погасила свет, оставив гореть волшебными фонарями лишь елку. Положила Сашу на подушку и прилегла рядом.
Хапилена была уверена и полна надежд, как и все пятьдесят предыдущих новогодних ночей.
Часть 10. Душевные и телесные муки миссис Вридли
Миссис Вридли страдала ревматизмом и определенного вида страстью. Нельзя употреблять выражение «страдать страстью», но в отношении миссис Вридли оно было единственно верно употребимым. Каждый день ревматизм и страсть к куклам приносили ей настоящие душевные и телесные муки.
Ревматизм перешел к ней по наследству, как и профессия. Отец Вирджинии был психиатром. Он страдал ревматизмом всю свою жизнь, и психологически это было неизлечимым, ибо как психиатр он мог объяснить симптом любой болезни и зачастую вылечить ее своими сеансами. Этот талант и сделал фамилию Вридли широко популярной в психотерапевтическом кругу. А вот себя лично этот талант не касался, поэтому страстью отца миссис Вридли был поиск себя в чтении и многочасовых раздумьях и рассуждениях. Премногочасовых и зачастую абсолютно бесплодных и занудных рассуждениях, героем которых был гадкий ревматизм.
«Он был плохим психологом», – подумала миссис Вридли, поглаживая свою несчастную спину и в тысячный раз осматривая страсть своей жизни – комнату, уставленную сотнями старинных кукол давних эпох и дальних стран.
– Он был плохим психологом, – грустно и устало, теперь уже вслух, повторила миссис, и большинство фарфоровых головок согласилось с ней. – Он никогда не уважал дедушку, бабушку и маму, – продолжала этот странный разговор миссис Вридли, и куклы с этим тоже соглашались, но как-то особенно устало, будто слыша это вот уже в тысячный раз. – А тот, кто не уважает папу и маму, – некрасиво потерла миссис Вридли свой нос, помятый от ношения очков и ставший со временем крючковатым и немного красным, – тот долго не проживет.