Книги

Олимпиец. Том II

22
18
20
22
24
26
28
30

С кровью.

— Правильно ли я понимаю? — приобнял шамана Филин, совершенно игнорируя нависшего над ним Астерия. — Что ты притащил сюда, ко мне в клуб «белого»? Причем не просто «белого», но еще и из Великого Дома?

И сразу после этих мужчина дружелюбно улыбнулся.

— Так?

— Э-э-э…

Огромный, уверенный в себе, в своей силе и интеллекте зверолюд шумно сглотнул и отодвинулся как можно дальше. Стул под ним накренился и жалобно скрипнул.

Судя по всему, именно этот звук и привел Астерона в чувство, так он тут же нахмурил брови и, словно пытаясь откреститься от секундной слабости, небрежно махнул в воздухе рукой.

— К чему нагнетать, Леонид? Он не опаснее младенца. Мы накачали его блокираторами по самое немогу. Ни Символа, ни Аспекта у него нет. И да…

Минотавр тихо кашлянул.

— Не хочешь сесть обратно?

Ответ Филина не устроил. Совсем.

И он уж точно не планировал возвращаться на место. Скорее наоборот. Пожилой мужчина, с ледяной улыбкой на лице, шагнул вперед и аккуратно примостился прямо на край круглого деревянного стола. Всего в полуметре от Астерона.

Я с трудом подавил улыбку.

Знакомый трюк. Даже очень. Его просто обожает мой классрук. Если Марку что-то не по душе, ну или он просто хочет достучаться до какого-то из совсем обалдевшего ученика… Задницей на парту, лицом к лицу. Только учитель для полноты эффекта еще римский гладиус из воздуха призывал.

Впрочем, Филину не нужен был меч. Ему хватало бейсбольной биты. Которая сейчас зависла прямо у носа шамана.

— Ты правда думал, что это что-то изменит? Накачал его наркотой, избил, а теперь я должен про все забыть? Так что ли?

Бита приблизилась к шее шамана.

— Ты что не слышал моего брата? Свали давай! — разъяренно заревел Астерий и даже попытался оттолкнуть Филина в сторону, но тут же замер на месте.

Могу его понять. Вообще сложно двигаться, когда вокруг твоей шеи возникает удавка. Из чистого пламени. И судя по резкому запаху паленой шерсти и скрипу зубов минотавра, жарила она еще как неслабо.

— Животные боятся огня, — не без удовольствия произнес Филин. — Что скажешь?