Я не имел права злиться. Нет права ревновать, ведь это я ушел от нее.

От этого я не стал чувствовать себя менее кровожадным.

— Она бы не остановилась.

Донателло скривил губы в гримасе. — Ты учитывал тот факт, что, возможно, она была адреналиновой наркоманкой только из-за тебя?.

— И теперь не общаться с ней? — Я приподнял брови, наблюдая, как он покрывает тесто силиконовой кистью оливковым маслом, словно это художественный холст.

— Ну, как бы то ни было, похоже, что все изменилось сразу после того, как ты ее бросил. Она оставалась близкой к мисс Хикс и мистеру Брэдли, но ее дружба с другими людьми пошла на убыль к началу следующего учебного года. Учитывая то, что моя внучка говорит о школе, я подозреваю, что как только ты ее бросил, она потеряла свою популярность и большую часть своих друзей. Она никогда не была айтишницей по своим собственным заслугам, а из-за твоего интереса к ней. Как только ты ушел…

— Как и вся остальная школа. Блядь, — простонал я. Мне всегда казалось, что я недооцениваю, насколько жестоки женщины друг к другу.

— Я полагаю, что предательства со стороны тебя, а впоследствии и со стороны большинства людей, которых она считала своими друзьями, было бы достаточно, чтобы заставить ее сомневаться, стоит ли снова выставлять себя напоказ. Возможно, она стала меньше доверять незнакомцам.

Донателло посыпал лепешку смесью для начинки и сыром фета, прежде чем отправить ее в духовку.

Я вздохнул, зная, что его теория, вероятно, заслуживает внимания. Айвори никогда хорошо не воспринимала отказы и всегда была слишком доверчивой. В то время как часть меня хотела быть довольна тем, что она усвоила этот ценный урок, я ненавидела, что они подвергли ее остракизму из-за меня. Я никогда не хотел причинить ей боль, не говоря уже о том, чтобы другие люди тоже причиняли ей боль. — Ты понимаешь, что это смешно, что ты готовишь чертову лепешку для моей безопасности, верно?

Он замер. — Им не нравятся мои лепешки?

Я с улыбкой покачал головой. — Им это нравится, Дон, но они машины для убийства. Ты заставишь их комплексовать с этим дерьмом.

Он разочарованно вздохнул. — Мне не нравится, когда ты ругаешься.

— Из всех моих грехов проклятие — самая большая проблема? — Я усмехнулся.

Он закатил глаза, выгоняя меня из своей кухни. У меня не хватило духу сказать, что как только я перевезу Айвори к себе, это станет ее территорией.

— Это самое ненужное.

— Ты уже купил мне ювелира? — дразнил я, даже когда я попятился из его пространства. Я позволю ему наслаждаться этим, пока это длится.

— Она будет здесь завтра в полдень.

Я ухмыльнулась ему, и я знал, что это была та, которую я носила, когда победила что-то невозможное. — Идеально.