Менделеев и Попов: совместные радиоопыты

Меня поразил рассказ Арсения Владимировича о совместных опытах Д.И. Менделеева и изобретателя радио А.С. Попова в 1899 году. Летом этого года Попов отдыхал в имении Бабайки, принадлежащем профессору гигиены Казанского университета М.Я. Капустину (1847–1920 гг.), племяннику Менделеева. Имение располагалось по пути из Клина в Боблово и стояло от последнего в нескольких верстах. Попов захватил с собой из Петербурга приемо-передающую аппаратуру. Заранее условившись с Менделеевым о времени передачи, он послал с помощью азбуки Морзе депешу с запросом о погоде. Поскольку у одного корреспондента не было передатчика, а у другого – приемника, то подтверждение радиопереклички можно было получить только при встрече. А.В. Максимов сохранил запись об этом необыкновенном событии в истории науки, сделанную со слов Менделеева его сыном Иваном Дмитриевичем.

Д.И. Менделеев: «Помню. сидели мы в Боблове. в моем кабинете был установлен приемный аппарат, антенну смастерил Ваня. Он залез на большой дуб и привязал ее к ветвям. А Попов в Бабайках установил передающее устройство. Заранее сверили часы и в назначенное время были у приборов. Как и сговорились, в двенадцать часов дня, слышу – затрещало, и азбука Морзе оповестила нас о хорошей погоде.

Страсть было досадно, что мы не могли ничего ответить и поздравить его с крупнейшей научной победой!» Впрочем, Дмитрий Иванович досадовал недолго, снарядил тележку и помчался навстречу Попову. Встретились они на мосту через речку Лутосню, обнялись и, радостные, обменялись новостями.

Эти сведения А.В. Максимов получил от сына Д.И. Менделеева Ивана Дмитриевича в 1921 году. Шест от антенны тогда еще стоял на могучем дубе (илл. 50), сгоревшем в середине двадцатых годов.

МОНЕТЫ МЕНДЕЛЕЕВА

В предыдущих разделах книги мне уже приходилось упоминать имя Андрея Леоновича Попова – журналиста и коллекционера, рассказывать об интереснейшей с ним переписке и последовавшим за нею встречам двух людей со сходными взглядами, интересами и увлечениями. Однажды при моем очередном посещении гостеприимной семьи Поповых Андрей Леонович лавинообразно обрушил на меня такой поток сведений о своих связях с потомками А.С. Пушкина, об альбоме и вещах Натальи Гончаровой, хранящихся в семье, о письмах внуков А.С. Пушкина к матери А.Л. Попова, что даже более осведомленный человек, чем я, способен был потерять дар речи от восхищения и необычности информации. Чего стоил только один просмотр автографов знаменитейших людей России из собрания подаренных ими книг, а их – около 700!, от разведчика Абеля до писателя Б. Полевого. Кстати, одесский писатель Б. Сушинский обстоятельно описал пушкинские реликвии в коллекции АЛ. Попова на страницах газеты «Советская культура» (17 января 1987 г.). Во время беседы в одной из реплик хозяина мне послышалось имя Д.И. Менделеева. «Неужто, подумалось, и тут меня ждут новинки!». И не ошибся!

Выяснилось вот что. В конце 1946 года Андрей Леонович Попов после окончания партшколы поступил на работу во Всесоюзный научно-исследовательский химико-фармацевтический институт. Институт возглавляла профессор Адова Анна Семеновна. Одновременно она руководила кафедрой Московского фармацевтического института. Как вспоминает Андрей Леонович, А.С. Адова была человеком широчайшей эрудиции, отличалась глубокими знаниями в области химии, фармации и медицины. Достаточно сказать, что она имела ученые степени доктора медицинских и доктора химических наук.

Анна Семеновна жила в районе Старого Арбата в доме на Криво-Арбатском переулке. Неподалеку находилась квартира А.Л. Попова. Он принимал участие в издании фармацевтического бюллетеня института, где публиковались итоги научно-исследовательских работ по новым лекарственным препаратам, и в выпуске ряда книг. По делам службы Андрею Леоновичу нередко приходилось беспокоить А.С. Адову вечерними телефонными звонками и бывать у нее дома.

В одном из писем А.Л. Попов описал мне содержание их бесед: «Несмотря на огромную разницу в возрасте (примерно вдвое) и еще большую – в общем развитии и культурном уровне, она всегда и со всеми, в том числе и со мной, вела беседу на равных, никогда не показывала своего явного превосходства в знаниях, способности глубоко и всесторонне охватить ту или иную проблему, принять правильное решение и наметить пути по дальнейшему продвижению вперед. С ней было удивительно легко и приятно спорить. Когда я спрашивал, чем объяснить такую ее терпимость и желание не просто принять правильное решение, но и убедить соперника в необходимости его, она шутя отвечала, что это у нее генетически заложено по наследству, так как она приходилась дальней родственницей Д.И. Менделееву по материнской линии, а он, как известно, отличался вдумчивостью, добрым отношением к людям, пытливостью ума и стремлением всегда докопаться до истины и избрать лучшие пути для достижения какой-либо цели».

Однажды А.Л. Попов рассказал А.С. Адовой о своих успехах в коллекционировании, в том числе – в нумизматике. Узнав об этом, Анна Семеновна подарила ему несколько монет, которые собрал Д.И. Менделеев. Андрей Леонович писал мне, что обладателем менделеевской коллекции он стал, вероятно, потому, что «ей нравилась моя экспансивность, стремление как можно лучше и скорее сделать любую, порученную мне, работу, а также неиссякаемое стремление расширить свой кругозор и жажда общения с людьми. Скончалась Анна Семеновна в начале пятидесятых годов, когда я служил в другом ведомстве. Перед смертью она в своем завещании упомянула меня в числе двух других душеприказчиков, ее давнишних друзей, и этим самым включила меня в их круг».

Как рассказывал А.Л. Попов, монеты хранились в кожаном мешочке с завязками, заменявшем в прошлом столетии современные кошельки. К сожалению, мешочек оказался позднее утраченным. Вот так и хранились монеты Д.И. Менделеева в коллекции А.Л. Попова ровно сорок лет.

Ко времени нашей встречи с Андреем Леоновичем у меня вышла из печати небольшая книжка о зауральской поездке Д.И. Менделеева в 1899 году. Я ее с удовольствием подарил Андрею Леоновичу. И тут в очередной раз на меня обрушилась приятная неожиданность: благодаря любезности А.Л. Попова я стал обладателем щедрого подарка – набора менделеевских монет!

Их тринадцать. С точки зрения опытного нумизмата монеты не имеют какой-либо исключительности. Ценность их в другом: они бывали в руках нашего великого земляка, принадлежали ему и доставляли Дмитрию Ивановичу, как коллекционеру, маленькую человеческую радость, столь ценимую деятельными людьми с постоянным дефицитом свободного времени. Наиболее старая – двухкопеечная елизаветинская монета, отчеканенная в 1757 году, а самая последняя, датированная 1903 годом, отложена в коллекцию ее обладателем за четыре года до своей кончины.

В собрании монеты 1770,1817, 1831,1837 и 1840 годов. Д.И. Менделеев, по-видимому, не ставил себе задачу систематического коллекционирования всех русских монет. Обращает на себя внимание группировка дат выпуска большинства монет, совпавших с годами проживания ученого в Сибири до отъезда его в Петербург. На многих монетах стоят знаки Уральского («Е.м.» – Екатеринбургский монетный) и Сузунского монетных дворов («С.м.», Алтай). Можно полагать, что Д.И. Менделеев, всю жизнь испытывавший мучительную ностальгию по родным сибирским краям, избирательно откладывал лишь те монеты, которые напоминали ему о далеких Урале и Сибири. Можно вспомнить некоторые высказывания Д.И. Менделеева о своей тоске по Сибири. Так, в письме своим сибирским родственникам он сообщал: «Меня сильно порывает быть в Сибири».

История с менделеевскими монетами получила еще одно неожиданное продолжение. Речь идет об одной загадке, мучившей меня много лет: почему монеты ученого оказались у А.С. Адовой и, наконец, в каком родстве она состояла с Д.И. Менделеевым? Ответы не находились до тех пор, пока мне не пришло в голову обратиться к А.В. Максимову, зная о подробнейшей генеалогической схеме менделеевской семьи, которой он располагал. Ход моих рассуждений оказался верным. Арсений Владимирович писал мне: «Что касается А.С. Адовой, то из моей семейной схемы следует такое построение. Дочь старшего брата Д.И. Менделеева Ивана Ивановича вышла замуж за Николая Зубова. У них родилось четверо детей, из них Мария вышла замуж за Семена Адова. От этого брака и появилась Алла Семеновна Адова. Сам Дмитрий Иванович не любил старшего брата, посему и мы все бобловские с родней И.И. Менделеева не «контачили». Ну, а каким образом монеты попали к Адовой, можно только гадать».

Оказывается, у Д.И. Менделеева была и другая коллекция монет. Максимов вспоминал: «В 1920–1925 годах мы с родителями жили в Сарпове, что в трех верстах от Боблово. Сестра моя была крестницей Ивана Дмитриевича, сына Д.И. Менделеева. Ваня дружил с моими родителями. Примерно в 1922 году «Митрич» подарил моей старшей сестре монеты из коллекции отца. Всего их было штук 40 или 50, большого размера, все серебряные, рельефные и очень красивые. Начитавшись книГо разных приключениях и кладах, мы с сестрой решили создать свой клад, положили монеты в глиняный горшок и закопали его под корнями старой липы в аллее парка. В 1925 году мы переехали в Подмосковье и перед отъездом впопыхах не могли вспомнить с сестрой, под каким деревом зарыт наш горшок. Там он и лежит до сего дня на территории военной части...»

Дмитрий Иванович никогда не говорил о себе как об опытном коллекционере, систематически пополняющем свое собрание. Однако в музее-квартире Д.И. Менделеева при Ленинградском университете до сих пор хранятся коллекции открыток с видами городов, посещенных ученым в многочисленных своих поездках по России и за рубеж; набор всевозможных материалов о Ермаке (каслинское литье, открытки, фотографии, картины и рисунки); зарубежные и отечественные издания книги П.П. Ершова «Конек-Горбунок» и многое другое. Цель этих собраний была довольно проста: сохранить в документах наиболее памятные события своей жизни. Так, в пятилетием возрасте в 1839 году вместе с матерью Д.И. Менделеев присутствовал на открытии памятника Ермаку в Тобольске. Это событие настолько ярко удержалось в уме впечатлительного мальчика, что он всю жизнь собирал материалы о Ермаке, а будучи в Тобольске в 1899 году – спустя шестьдесят лет! – сфотографировал этот памятник и поместил фотографию в своей книге.

Точно также и собрание книг П. П. Ершова было составлено как память о своем любимом учителе, близком родственнике и земляке, с которым Д.И. Менделеев переписывался до конца дней автора «Конька-Горбунка» и которому способствовал в хлопотах по изданию книги в Петербурге и по гонорарным делам.