Отмерив, он повернулся, выпрямился и протянул правую руку на уровень плеча, держа раковину между пальцами плоской стороной вперед.

- Готово!

Нервы Галлера дрогнули при виде этого приготовления. Многие тоже заволновались. Среди присутствующих охотников нашлись бы, вероятно, некоторые, которые дерзнули бы попытаться произвести подобный выстрел, но очень немногие, конечно, согласились бы держать раковину. Однако вмешаться и помешать опыту никто не решился.

Гарей глубоко перевел дух, стал в позу, поднял ружье и крикнул товарищу:

- Держись, старина!

Все глаза были устремлены на цель, все затаили дыхание; воцарилась мертвая тишина. Раздался выстрел - и раковина отскочила, разбитая вдребезги.

В толпе раздались крики одобрения. Старый Рубэ нагнулся, чтобы поднять один из осколков, и, посмотрев на него, громко воскликнул:

- В самую середину! Клянусь Богом!

Охотник попал действительно в центр, как свидетельствовало пятно от пули.

Тогда вся толпа оглянулась на индейца; во время этой сцены он тихо стоял на прежнем месте и смотрел. Теперь он начал разглядывать землю, как будто что-то отыскивая.

Невдалеке он заметил кактусовую шишку величиною с апельсин; она показалась ему подходящей; он подошел, поднял ее, очистил от игл... Что он хотел сделать? Подбросить ее вверх и выстрелить в нее на лету?

Безмолвно следили за всеми его движениями столпившиеся вокруг охотники, человек шестьдесят или семьдесят. Вдали был виден Сегэн, занятый вместе с доктором и несколькими охотниками сооружением палатки. Гарей стоял рядом с Галлером, довольный своим успехом, но и обеспокоенный предстоящим, быть может, поражением.

Один только старый Рубэ оставался равнодушен и вернулся к своему костру, занявшись жаркой оленины.

Предводитель племени коко (или марикопов) вынул из кармана куртки длинную кость - бедренную кость орла, - продырявленную во многих местах, и поднес ее к губам, закрывая дырочки пальцами. Раздался троекратный странный пронзительный свист. Затем индеец спрятал кость и начал вглядываться в восточном направлении в лес.

Заинтересованные охотники нетерпеливо ожидали разгадки, шепотом делясь друг с другом своим недоумением. Словно эхо, прозвучали в ответ три таких же сигнала. По-видимому, индеец имел товарища, но никто не знал здесь ни его самого, ни его товарища - за исключением, впрочем, одного Рубэ.

- Глядите, ребята, - сказал он стоявшим поближе к нему, - вы сейчас увидите одну из красивейших краснокожих девушек. Он зовет свою сестру Луну.

Раздался шорох, как от раздвигаемых кустов, послышались легкие шаги, треск ломавшихся веток. Что-то светлое мелькнуло в листве, из-за кустов показалась девушка-индианка в своеобразном живописном костюме. Свободной, непринужденной походкой подошла она к толпе, обратив на себя изумленные и восторженные взоры всех.

Одежда ее походила на одежду брата. На ней была яркая туника, украшенная изящным и богатым шитьем и отделанная у нижнего края раковинами, позвякивающими при каждом движении. На ногах у нее были ярко-пурпурные шаровары, а на распущенных черных и длинных волосах сидела изящная корона из перьев. Дикая красота ее лица смягчалась благородным его выражением.

Когда девушка подошла к брату, он протянул ей очищенную им шишку и что-то тихо сказал ей на непонятном языке. Не произнеся ни слова в ответ, она взяла шарик и отошла к тому месту, где стоял прежде Рубэ. Дойдя до дерева, она остановилась и повернулась так же, как сделал это прежде старик.

Тогда присутствующие догадались, что должно произойти, и заговорили между собой.