Из последних сил борясь с паникой, я выдергиваю из кармана кошелек:
– Возьмите… Только не трогайте меня.
Я протягиваю кошелек темным фигурам. Отец многократно твердил мне, что, если меня попытаются ограбить, самое верное решение – просто отдать ворам, что они хотят. В конце концов, деньги всегда возместимы, а вот жизнь и здоровье – нет. Однако никто из нападающих не протягивает руки, чтобы забрать мои скромные пожитки. Они стоят неподвижно, руки в карманах, лица скрыты тенями.
Ладно. Из другого кармана я вытаскиваю телефон.
– Вот. Больше у меня нет ничего ценного, правда. Пожалуйста… просто возьмите это и не трогайте меня.
– Нам не нужны твои деньги. И твой телефон тоже, – произносит голос парня.
Мой желудок сжимается от сосущей боли ужаса.
– А что вам тогда нужно?
Парень делает шаг вперед, к фонарю, и я вижу его лицо. Его глаза со зрачками настолько расширенными, что они кажутся двумя черными дырами.
– Ты, Дженна, – произносит Дэмиен. – Нам нужна ты.
3
Пять фигур с лицами, скрытыми капюшонами, надвигаются со всех сторон, и меня накрывает волной паники. Даже будь у меня куда бежать, я, похоже, просто не могу сдвинуться с места, члены словно заледенели. Даже голос отказывается слушаться: жалкая попытка завизжать не удается, переходит в какой-то хрип, будто горло сжимает петля. Я отчаянно оглядываюсь – неужели нет никого, совсем никого, кто мог бы мне помочь? Но парк вокруг абсолютно пустой, вымерший.
Остановка совсем близко – я отлично вижу людей, которые топчутся на ней в ожидании автобуса, глядят в свои телефоны, ничего не замечая вокруг. Я слышу шум проезжающих машин, веселые выкрики вечерних гуляк, но все это кажется невероятно далеким, нереальным, как если бы между мной и остальным миром выросла стеклянная стена. Выросла и отрезала меня ото всех.
Круг вокруг меня сжимается. Один из парней в капюшонах хватает меня за правую руку, второй – за левую. Только теперь у меня наконец прорезается голос, и я отчаянно визжу, зову на помощь, молясь, чтобы мои крики перекрыли шум транспорта, но рот мне зажимает сильная рука.
Я рвусь во все стороны, пытаюсь бороться – нет, нет, нет!
В меня вцепляется еще несколько рук. Меня хватают в том числе и за ноги, фиксируя их, приподнимая меня над землей, и тащат на детскую площадку. Два шага из-под фонаря – и мы погружены в совершеннейшую тьму, скрыты ото всех праздных глаз. Меня укладывают спиной на стол для пикников, крепко прижимая к нему, так что не получается даже биться. Ужас мой еще больше от того, что члены банды слаженно работают в полном молчании. Их черты все еще скрыты от меня, и они кажутся какими-то гротескными безликими монахами в куколях.
Приближается Дэмиен и нависает надо мной. Его правильные черты искажает поистине демоническая усмешка:
– Не бойся, Дженна. Вот-вот все закончится.
С этими словами он вынимает из кармана нож – тот самый нефритовый кинжал из музея! Его изогнутое лезвие блестит, как полированное стекло. Воздух внезапно наполняется едким запахом гари, в ушах снова начинают колотить далекие барабаны. Я лежу, прижатая к деревянной крышке стола, парализованная ужасом, и из глаз сами собой текут бессильные слезы.
Надежды больше нет… И тут сквозь слезы я вижу нечто поразительное: один из тех, кто держит меня, внезапно разжимает хватку и откидывается назад, с силой ударившись спиной о детскую горку.