Клингер пока еще никак не мог знать, что произошло в Вашингтоне.

На мгновение он замер в неловком молчании. Никогда не определишь настроение герра доктора за этими очками. Но тренированный нюх говорил ему, что было что-то если и не совсем плохое, то не очень хорошее.

— Полька постаралась, время пролетело быстро — экипаж наверняка уже сдал рапорты.

— Проходите, Клингер, сейчас выпьем и вы расскажете о путешествии.

Доктор Ромер развернул кресло и проехал в большую гостиную коттеджа. Стены и потолок были выдержаны в бежевых тонах, на полу — ковер с натуральным шерстяным ворсом, который лишь подчеркивал тяжесть мебели. Темное дерево, дорогая обивка — все это казалось принадлежащим прошедшей эпохе, особенно на фоне вделанных в стены мониторов с постоянно меняющимися изображениями, которые поступали со всех следящих за островом камер.

Клингер взглянул на один из экранов — по дороге ехал «джип»: Кесслер отправился патрулировать северный край острова во время грозы. Весь мокрый, несмотря на плащ.

Прежде чем подъехать к бару, доктор Ромер кивнул на кресло, приглашая сесть.

— Новое мозельское, — сказал он, вытаскивая бутылку вина из ведерка со льдом.

Вольфганг Кроуз, признанный главарь уголовного мира Франкфурта, прислал пятьдесят ящиков в качестве личной благодарности за новую прямую кишку.

Клингер наблюдал, как хозяин наполняет два бокала. Прекрасные манеры герра доктора делали его еще более недосягаемым. Доктор Ромер выдвинул из подлокотника кресла маленький подносик и, поставив на него оба бокала, подъехал к Клингеру.

— Прошу, — сказал он, протягивая бокал. — Сначала ваш приговор вину, потом — доклад.

Клингер понюхал и сделал глоток.

— Светлое, хотя и фруктовое, прекрасный букет.

Он смотрел, как доктор Ромер поднимает свой бокал и нюхает. Неужели можно что-то учуять искусственно восстановленным носом?

— Вы правы, Клингер, — сказал доктор Ромер, сделав глоток. — Оно просто великолепно. — Он осторожно поставил бокал на подносик. — Теперь расскажите мне обо всем. Начиная с того момента, как вы отбыли отсюда, и вплоть до отлета из Нью-Йорка.

Клингер уже успел собраться с мыслями, а опыт подсказывал, что от него требуется самый подробный и холодный отчет. Герр доктор не выносил никаких эмоций.

Весь следующий час доктор Ромер молча слушал, а Клингер говорил. Закончив, Клингер не расслабился: герр доктор обычно всегда задавал вопросы, но сейчас он молчал, и это действовало на нервы еще сильнее, чем опасение, что ты все-таки пропустил какую-то деталь.

— Что-нибудь не так? — в конце концов спросил Клингер, не сумев скрыть беспокойства в голосе.

— Кое-что действительно не так, Клингер. И это очень серьезно, — произнес доктор Ромер, не спуская пристального взгляда с собеседника. Тот ни о чем не подозревал. Он сказал ему правду. И Координатор выполнил свои обязанности с обычной точностью. Из-за чего то, о чем сообщил Транг, становилось еще тревожнее.

— Могу я узнать, что случилось, герр доктор?