– Правда? Я подозревала об этом! А ты действительно так думаешь?

– Да. Я более чем уверена.

Заметив Винкавека, стоявшего рядом с Тули, Эйла подошла к нему и слегка коснулась его татуированной щеки.

– Признаться, ты удивила меня, – заявил он. – Я и подумать не мог, что он будет твоим избранником. Однако у каждого свои слабости, – добавил он, выразительно глянув на Тули.

Винкавека огорчило, что его истолкование данной ситуации было так далеко от истины. Он совершенно не брал в расчет этого высокого белокурого мужчину и был немного обижен на Тули, которая приняла подаренный им янтарь, сознавая, что его надеждам скорее всего не суждено сбыться. Хотя он и понимал, что практически заставил ее принять этот подарок. Его последняя фраза содержала намек на то, что у Тули была слабость к янтарю и, приняв его, она поступила не совсем честно. Поскольку он был преподнесен якобы в качестве подарка, она не могла теперь вернуть его, и своим язвительным замечанием он постарался отомстить ей.

Взглянув на Винкавека и убедившись, что он наблюдает за ней, Тули подошла к Эйле и с искренней сердечностью обняла молодую женщину.

– У меня тоже есть кое-что для тебя. Я уверена, все согласятся, что эти вещицы прекрасно подойдут тебе, – сказала она, кладя на ладонь Эйлы пару замечательно красивых янтарей. – Они отлично дополнят твой свадебный наряд. Если захочешь, ты можешь сделать из них пару ушных подвесок.

– О Тули! – воскликнула Эйла. – Это слишком шикарный подарок. Они такие красивые!

– Ты достойна такого подарка. Это предназначалось именно тебе, – сказала Тули, торжествующе взглянув на Винкавека.

Эйла заметила, что Барзек одобрительно улыбается и Неззи согласно кивает.

Джондалару тоже трудно было покидать Львиную стоянку. Они так доброжелательно относились к нему все это время, и он по-настоящему полюбил их. Прощаясь с ними, он не раз смахивал слезы с глаз. Напоследок он пошел поговорить с Мамутом. Они обнялись, соприкоснувшись щеками, затем к ним присоединилась и Эйла.

– Я хочу поблагодарить тебя, Мамут, – сказал Джондалар. – По-моему, ты с самого начала знал, какое трудное испытание мне предстоит пройти. – (Старый шаман понимающе кивнул.) – Но кроме того, я очень многому научился у тебя и у всех мамутои. Я понял, что является главным и существенным, а что – второстепенным и поверхностным, и узнал глубину моей любви к Эйле. У меня не осталось никаких сомнений или страхов. Я готов защищать ее как от моих злейших врагов, так и от лучших друзей.

– Я скажу тебе, Джондалар, еще кое-что, о чем ты должен знать, – заметил Мамут. – Мне было известно с самого начала, что ваши судьбы связаны, а когда взорвалась огненная гора, я понял, что Эйла скоро уйдет вместе с тобой. Однако запомни мои слова. Никто не знает, как велико предназначение Эйлы. Великая Мать избрала ее, и жизнь ее будет полна трудностей, впрочем, как и твоя. Ей необходима будет твоя защита, но сила твоей любви поможет вам победить. Поэтому тебе и суждено было пройти через это испытание. Жизнь избранных никогда не бывает легкой, но в ней также много преимуществ. Береги Эйлу, Джондалар. Ты же знаешь, что, заботясь о других, она совсем забывает о себе.

Джондалар кивнул. Затем Эйла обняла этого мудрого старца, улыбнулась и сказала:

– Как бы мне хотелось, чтобы Ридаг был с нами. Я так грущу по нему. И я тоже многое поняла за это время. Мне хотелось вернуться в клан, чтобы забрать сына, но Ридаг помог мне понять, что я должна позволить Дарку жить собственной жизнью. И даже не знаю, Мамут, как я смогу отблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня?

– Тебе не за что особенно благодарить меня, Эйла. Нашим путям суждено было пересечься. Сам того не предполагая, я ждал тебя, и ты, дочь моя, доставила мне много радости. Тебе не суждено вернуться за Дарком. Это был твой подарок клану. Дети приносят нам не только радость, но и страдания. Все они должны прожить собственную жизнь. Даже Мут когда-нибудь позволит Своим детям идти собственным путем, но может произойти нечто очень страшное, если наши потомки перестанут почитать Ее. Если мы забудем о величии нашей Матери Земли, Она лишит нас Своих щедрот и не станет больше заботиться о нас.

Сидя на лошадях, Эйла и Джондалар произнесли последние слова прощания и махнули руками. Почти весь летний лагерь собрался, чтобы проводить их и пожелать доброго путешествия. Когда они тронулись в путь, Эйла напоследок оглянулась, ища взглядом одного человека. Но Ранек уже простился с ней наедине и не хотел участвовать в этом многолюдном прощании.

Наконец Эйла увидела его, когда они спускались к переправе; он стоял в задумчивости вдалеке от всех. С огромной тяжестью на душе она остановила Уинни и помахала ему рукой.

Ранек взмахнул рукой ей в ответ, но другая его рука была прижата к груди, в ней скрывалось костяное изваяние, резная фигурка женщины-птицы. Он вложил в эту статуэтку весь свой дар, все надежды своей творческой и чувствительной души, с любовью вырезая каждый изгиб, каждую черточку этого летящего воплощения Мут. Он надеялся, что чудодейственная сила поможет привести Эйлу к его очагу, а кроме того, мечтал, что его веселые глаза и искрометный ум помогут ему завоевать ее любовь. Но сейчас, когда этот замечательный резчик, наделенный удивительным художественным даром, обаянием и юмором, смотрел, как уезжает любимая им женщина, лицо его не озарялось улыбкой, а насмешливые черные глаза были затуманены слезами.