Стрельба снаружи уже стихла. Наверняка ошибка обнаружилась – мертвое тело втащили в лодку. Трое африканцев, подсвечивая себе фонариками, торопливо осматривали водное пространство. Затем свет фонарей заскользил по портовой стенке. Боцман немного подался назад, чтобы не быть обнаруженным. Но противник ему попался упорный. Старший в лодке уже указывал рукой на трубу, плавсредство двинулось к ней.
– Не повезло, – довольно спокойно вздохнул Саблин, вставляя ключ в замок зажигания.
Взревел мотор, содрогнув бетонные своды гулким эхом. Водный мотоцикл, оставляя за собой вздыбленный белопенный след, вылетел из укрытия и, окатив африканцев брызгами, скрылся за соседним круизером. Преследователи, пребывавшие до этого в напряжении, среагировали мгновенно. Затрещали подвесные двигатели. Лодка, стремительно набирая скорость, перешла на глиссирование. Обогнув круизер, преследователи оживились, водный скутер находился в пределах видимости. Грохнула автоматная очередь. Боцман, на секунду обернувшись, выстрелил из пистолета. Естественно, попасть и не мечтал, просто хотел попридержать врагов на расстоянии. Подействовало – разрыв увеличился. Теперь Виталий вынужденно уходил зигзагом. У того, кто стреляет вперед по курсу, больше шансов сделать это прицельно. Приходилось использовать единственное преимущество – маневренность в тесной акватории порта.
Боцман промчался вдоль стенки, под самыми носами суденышек. Лодка мчалась параллельным курсом за судами, кормовой не рисковал идти в узкой полосе между бетоном и стальными обшивками.
– А как вам это? – крикнул Саблин, резко выворачивая руль.
Водный мотоцикл ушел вправо и выскочил из-за прогулочной яхты прямо за кормой преследователей. Виталик успел выстрелить и, как ему показалось, попал в правый двигатель. Во всяком случае, теперь тот работал со сбоями, задымил. Боцман буквально спиной чувствовал злость и ненависть, исходившие от преследователей. Они стреляли, не жалея патронов. Пришлось срочно сворачивать за следующую яхту, темной громадой нависшую над Виталиком. Он прошел так близко от нее, что чуть не коснулся деревянной обшивки плечом. А вот лодка не вписалась. То ли подвел азарт кормового, то ли поврежденный двигатель пошел вразнос. Острый дюралевый нос вонзился в деревянный борт, проломил его. Что-то жалобно хрустнуло в середине яхты, повалил дым, а затем пронзительно ярким огнем вспыхнуло топливо. Черными призраками метались в пламени африканцы, но никто из них так и не успел добраться до воды. Протараненная, охваченная огнем яхта завалилась набок.
Виталий подплыл поближе. Нет, никто из преследователей не уцелел. Поблизости между суденышек уже полыхали мигалки катеров морской полиции, шарили прожектора. Можно было попытаться уйти от них на водном скутере, но это означало бы признать свою вину и частично раскрыть себя. Широко размахнувшись, Саблин забросил пистолет в воду, а когда полицейский прожектор выхватил его из темноты, он поднял руки и крикнул:
– Не стреляйте!
9
Если бы кто-нибудь до этого дня расписал Николаю Зиганиди, что он, хоть и временно, станет самым настоящим кришнаитом, то рассказчику, мягко говоря, не поверили бы. А уж то, что роль поклонника многоруких божеств будет у старлея получаться на «пятерку» – это уж совсем… Но именно так и все и выглядело в сегодняшний прекрасный и солнечный день. Пестрый круизер неспешно шел вдоль берега, а мощный репродуктор транслировал «тезисы», прекрасно освоенные новоявленными кришнаитами.
– Харе Кришна, харе харе! – доносилось из мощного репродуктора вкупе со звуками бубна.
Парочка офицеров Балтфлота изгалялась по полной. Стадия, когда кришнаитство вызывало смущение, была давно пройдена, и теперь Сабурова вместе со своим коллегой уже позволяли себе даже импровизацию.
– Еще немного, Катя, и мы с тобой выйдем на трассу вокруг континента, – заметил Зиганиди. – Представь, сколько бабок заколотить можно, а?
Сабурова кивнула, отрываясь от пения. Таким образом проводя время, оба исследовали западную оконечность острова – ведь, по мнению и Саблина, и адмирала, «встречу» удобней организовать именно там. Место подходило как нельзя лучше, поскольку в случае форс-мажора яхта ливийцев могла уйти в открытое море, в нейтральные воды.
– Кстати, Коля, мне рассказали, что вон там, – указала Сабурова в сторону скопления домиков недалеко от пристани, – Меркьюри и родился.
– Что, правда? – присмотрелся Зиганиди, с юных лет бывший поклонником «Куин».
– Я тебе говорю, – кивнула Катя, возвращаясь к исполнению гимнов.
Николай хотел было что-то спросить, но тут его внимание, почти случайно, приковала одна деталь. С головы какого-то белого набежавший ветер сорвал головной убор. Турист, проявив завидную реакцию, подхватил то ли кепочку, то ли панамку, и вдруг в этом человеке старлей узнал… Пятакова.
– Смотри! – кивнул Николай.
Так и есть – желанный Александр Павлович собственной персоной наблюдался там, на причале. Круизер, соответственно, замедлил ход, тем более что неподалеку имелось несколько яхт, которыми и можно было заняться для отвода глаз. Одна из них, с витиеватой надписью «Виктория», и стала первой жертвой. Уже на подходе к ней «кришнаиты» обратили на себя внимание хозяина. Увидев жизнерадостные и энергичные лица людей в оранжевых балахонах, полный человек на борту с резко поскучневшим лицом принялся объяснять, что он не нуждается в том, что ему собираются предложить. Но завывания Кати и упорство Зиганиди не оставляли выбора. В конце концов на яхте приобрели пакетик с благовониями и без сожаления расстались с назойливыми посетителями.