Ночной едва не лишился рассудка от внезапной и страстной ревности. Он был готов оттащить Рокетти от Элис, надавать графу пощечин и бросить его под конские копыта, благо к театру как раз летел припозднившийся лихач. Дневной же беззвучно восклицал:

«Стой, дурак, стой! Из этого можно извлечь пользу!»

«Из ревности?!» – спросил ночной.

«Да, да!..»

Рокетти поцеловал Элис руку, и она быстро-быстро пошла в сторону «Метрополя».

Давыдов, проклиная себя за малодушие и соперника за наглость, забежал вперед и заступил ей путь. Он не собирался ссориться с Элис посреди Театрального проезда, но его английская речь была чуть громче, чем полагалось бы вышколенному джентльмену.

Конечно, Давыдов-дневной понимал, что Элис, при всем ее аристократизме, такая же международная авантюристка, как и де ла Рокка, который, вполне возможно, был настоящим породистым графом. Им было о чем побеседовать без посторонних и, может статься, заключить оборонительно-наступательный союз против самого Давыдова. Но Давыдов же ночной забеспокоился, что испанско-итальянский (а может, и бразильский) красавец уведет у него женщину. И какую женщину!

– Добрый вечер, – невозмутимо сказала Элис. – Как насчет того, чтобы поужинать в ресторане?

– Добрый вечер. Неужели ваш рыцарь отпустил вас без ужина? – весьма натурально удивился Денис.

И понеслось!

Они все же зашли в ресторан – на этом настоял Давыдов-дневной. Он видел, что Элис злится, а если женщину разозлить, от нее можно услышать много любопытного.

Элис сперва утверждала, что Рокетти – давний знакомец, и ничего странного в их путешествии на авто нет: кавалер подвез даму, и только.

– Но почему не к дверям «Метрополя»? Почему там, где в суете никто не обратит на кавалера и даму внимания? – удивлялся Денис.

К тому часу, когда оба оказались в номере Давыдова, спор уже дважды заходил в тупик и дважды разгорался снова.

– Репутация графа тебе, конечно же, неизвестна! – выпалил Давыдов, запирая дверь. – Если бы на Всемирной выставке в Париже устроили конкурс донжуанов, этот занял бы первое место! И его бы показывали, как породистую скотину, в особом вольере.

– Говорю же тебе, тут нет ни малейшего повода для ревности. Давнее знакомство!.. Расстегни мне, пожалуйста, туфли, – ответила Элис.

Это адресовалось к Давыдову-ночному и показывало: красавица тоже поскорее хочет стать ночной и прекратить перебранку. Но Давыдов-дневной жестко заявил ночному собрату, что сцену ревности прекращать рано.

– Ты не представляешь себе, что это за человек! И если ты думаешь, что он в тебя влюблен, то сильно ошибаешься. Запах денег он чует за десять миль. И начал ухаживать за тобой не раньше, чем навел справки о твоем дядюшке. Ладно, графа я беру на себя. Он вылетит из Москвы, да и из России тоже, со скоростью и свистом револьверной пули! Сейчас же иду на телефонную станцию…

– Не делай этого! – воскликнула Элис.

– В России ему ничего не светит! Пусть ищет богатых наследниц в Австралии! Пусти, дорогая, я не позволю…