Решив, что не мешает проверить оба варианта, Давыдов завел свой дорожный английский будильник «Биг-Бен», способный дребезжанием поднять мертвого из могилы, и заснул.

Рано утром он вызвал горничную, велел подать себе в номер крепкий кофе и приготовить ванну, а также вызвать парикмахера. В полку, где Денис служил первые полгода после окончания Академии, была популярной шутка: офицер в любое время суток должен быть до синевы выбрит и слегка пьян, а не слегка выбрит и до синевы пьян. Давыдов, будучи брюнетом, имел вечные хлопоты с этой самой синевой.

Элис, уходя, позволила Денису выпросить, как милость, совместный завтрак в кондитерской «Метрополя», но до этого следовало побывать на телефонной станции и связаться с Голицыным.

– Добро, – сказал Андрей, узнав новости. – Дамочка время зря не теряет. Похоже, не так-то у нее много этого времени. Ну, и ты не теряй. Берись за любое поручение, разберемся! Что касается де ла Рокка, я уже сделал необходимые запросы. Не исключено, что он просто присосался, как клещ, к этой Мате Хари, видя, сколько богатых поклонников сражаются за честь взять ее на содержание. С богом!..

В кондитерскую они явились одновременно, встретились у двери. Элис привела свою компаньонку, очаровательную хохотушку Кэтрин Маккормик. Давыдов попросил столик у окошка, чтобы угостить красавиц суетой московской улицы, видом дорогих экипажей, автомобилей и извозчиков-лихачей.

Рыженькая Кэти восхищалась всем, кроме лакомств: ей до боли не хватало в «Метрополе» гречишных оладий с кленовым сиропом и лакричных конфеток.

Держа в уме наставление Голицына, Денис не торопил Элис, а ждал, пока она сама вспомнит о своей просьбе. Она и вспомнила. Туфелька с изящным французским каблучком коснулась под столом его начищенного сапога. Это означало: милый, я не забыла и хочу поскорее оказаться в номере на четвертом этаже.

Давыдов ответил тем, что поцеловал англичанке руку по-особенному, в запястье, пока Кэти развлекалась занятным для иностранки зрелищем: за окном проплывал караван пролеток, груженных цыганками в полном боевом облачении – ярчайших шалях и юбках. Пришлось Денису рассказывать про цыганские хоры и таборную жизнь, насколько хватило английских слов.

– А я думала, эти люди – дикие, вроде наших индейцев, – сказала Кэти. – Посмотрите, как они руками машут!

И девушка расхохоталась.

Потом Давыдов повел своих дам на прогулку и даже до того дошел в патриотическом энтузиазме, что предложил посетить Исторический музей. Эта идея очень насмешила Кэти. Потом девушка призналась, что терпеть не может музеев, и Денис подумал, что она-то, возможно, и есть настоящая американка – живая, непосредственная и не обремененная тягой к возвышенному. В Элис же за версту чувствовалась если не аристократка, то девушка дворянского происхождения, получившая хорошее воспитание.

– Я бы лучше сходила в какой-нибудь большой магазин, – призналась Кэти. – Хочу видеть, как у вас все устроено. Я сама недавно проработала полгода в отцовском магазине продавщицей в отделе перчаток. Если я стану его хозяйкой, мне нужно знать все, и как продавцы обманывают хозяев – тоже!

– Тут совсем рядом великолепный магазин «Мюр и Мерилиз», там есть на что посмотреть, – предложил Денис.

Как и следовало ожидать, оказавшись в магазине, Кэти ахнула, пораженная его масштабами, понеслась вдоль прилавков и пропала.

– Не беспокойся, она найдет дорогу в «Метрополь», – отмахнулась Элис. – Кстати, а когда ты собираешься в Санкт-Петербург?

– Сегодня вечером я встречусь с одним господином, и тогда станет ясно.

– Ты помнишь наш разговор?

– Да, дорогая.

– Ты обещал мне помочь…

Давыдов такого обещания не давал, но согласился.