Она включила телевизор на программу новостей и уже собиралась заказать еду в номер, когда внезапный стук в дверь заставил ее подскочить. Не требовалось особого воображения, чтобы догадаться, кто был ее посетителем, хотя Шторм вряд ли могла точно определить свои чувства к этому неожиданному вторжению. Тем не менее, она открыла дверь.

Это был Вульф, и она никогда еще не видела его таким взбешенным.

— Могу я войти? — изысканно — вежливо спросил он.

Она отступила назад, пропуская гостя, закрыла дверь и проследовала за ним в гостиную. Тоном, в котором явно слышалось «к-черту-последствия», она сказала: — Ты, должно быть, получил мое сообщение.

Вульф стряхнул с плеч свою черную куртку жестом человека, желающего продемонстрировать, что он готов ко всему, и бросил ее на спинку дивана, едва не попав в затаившегося Мишку.

— Да, получил! И что, черт возьми, ты имела в виду? — рявкнул Вульф, впиваясь в нее взглядом.

Сейчас, стоя без обуви в одних носках, она была ниже его на целый фут и даже чуть больше. И все же Шторм, не колеблясь, готовилась встретить его ярость, такую сильную, что казалось, она физически ощутима. Шторм не собиралась отступать — это было не в ее правилах. Опыт, приобретенный еще в детстве, когда она, маленькая девочка, росла в окружении шести братьев, каждый из которых был сильнее и тяжелее ее, научил ее не сдавать без боя ни дюйма свой территории.

Она стояла, подбоченясь, задрав подбородок, смело встречая его полный опасности взгляд. — Я думаю, что выразилась совершенно ясно. Но если ты хочешь, чтобы я продиктовала по слогам, я могу, — дерзко ответила она.

— Что я чертовски хочу, так это извинений. У тебя не было оснований говорить такое — да еще Морган, ради всего святого! К понедельнику об этом будет болтать весь город.

— Как, разве уже не…? Послушай, если тебе пришло в голову, хотя бы на одну минуту, что планы Ниссы относительно тебя — это большой секрет, то подумай еще раз. Вы уже любимый предмет городских сплетен, герой. Ты у нее на крючке. А из того, что я слышала, Нисса еще ни разу не проигрывала.

— Я у нее не на крючке! — взревел он. — Проклятье, я говорил тебе, что она ничего от меня не добьется. Я не позволю ей даже взглянуть на коллекцию, не важно, что там она еще придумает, и если ты веришь всяким…

— Ну, что?

Вульф с заметным усилием постарался взять себя в руки, и когда снова смог говорить, он уже лучше контролировал собственный голос. — Ты действительно думаешь, что я поддамся ей? Даже хуже — ты думаешь, я выдам ей все секреты, включая бесполезную информацию, в качестве платы за ночь? Так ты обо мне думаешь?

— Что я думаю? Я думаю, ты можешь смело давать уроки ослиного упрямства, — огрызнулась она.

Он уставился на нее. — Эта та же битва, что мы вели минуту назад?

— Нет, новая.

Она снова пытается сбить меня с толку, решил он и впал в еще большее неистовство. — Я не собираюсь начинать новый бой, не закончив старый. Ты извинишься за свои слова или нет?

— Нет. — Она приподняла подбородок еще на дюйм. — И это конец первой битвы.

Какой-то частью сознания Вульф понимал всю абсурдность ситуации, но он был все еще достаточно зол, чтобы признать, что их противостояние приняло комические формы. Он был так взбешен, что его трясло, ему хотелось кричать и крушить все вокруг. К сожалению, его гнев был направлен на миниатюрную блондинку, которая без своих ботинок казалась еще меньше, чем обычно. Она сама могла бы давать уроки ослиного упрямства, но она была той самой, на кого он никогда не смог бы поднять руку, даже в состоянии слепого бешенства.

Она стояла и свирепо смотрела на него, ее маленькое выразительное лицо пылало от гнева, зеленые глаза сверкали яростью, и он готов был поклясться, что как бы он ни напирал, она не уступит ни на дюйм. И это было невыносимо.