Руки, которыми он придерживал нездоровую голову, тоже были красивыми, с длинными пальцами музыканта, которые, кстати, не мешало бы привести в порядок. Хотя бы траурную кайму грязи вычистить из-под ногтей.

Троллейбус остановился, Ирина вышла почти с сожалением. Отойдя от остановки, женщина еще раз обернулась и увидела сквозь замурзанное стекло эти красивые испанские глаза, неотрывно смотревшие на нее.

Хотя Ирина немного опоздала, она даже радовалась, что поехала не на машине. Погода к прогулкам не слишком располагала, было сыро, а тучи сыпали вниз колкую морось. Но у здания детского центра творчества было так хорошо, что Ирина невольно замедлила шаг, с наслаждением вдохнув запах влажной листвы. По обе стороны выложенной брусчаткой дорожки склонили мокрые кроны рябины с гроздьями крупных, красных ягод. Она опрометчиво потянулась к ветке, дернула на себя кисть и едва успела отпрянуть от обрушившегося на землю водопада.

Украдкой, тщательно оглядевшись по сторонам в поисках невидимых соглядатаев, она раскусила пару ягод. Рот наполнила горечь, но Ирина дожевала ягоды и проглотила их. Ей даже показалось, что от этого вкуса стало немного теплее.

У здания почему-то стояли люди, переговариваясь, неотрывно глядя на двери, откуда струился не то пар, не то дым. Почуяв неладное, женщина прибавила шагу, выскочила из рябиновой аллеи и лоб в лоб столкнулась с Владом.

— О, привет, — удивился он. — Чего летишь как на пожар?

— Привет, — торопливо выдохнула она и мотнула подбородком в сторону центра творчества. — Чего там случилось?

— Отопление дали, ну на первом этаже труба и жахнула. Вода хлещет, весь вестибюль затопило. Так что вали домой, не будет сегодня занятий.

Она нахмурилась и, щурясь, посмотрела на окна второго этажа.

— А у нас как?

Влад махнул рукой.

— У нас все в порядке. Слава богу, нигде не течет. Я там проскочил по краешку, посмотрел. Тоже, знаешь ли, сердце екнуло. Если костюмы испортятся или паркет вздуется к чертям, можно будет месяц выкинуть, а мне деньги нужны…

— Кому не нужны? — буркнула Ирина, вспомнив свою загнувшуюся машину.

Влад Олейников преподавал в соседней студии, и поскольку на его занятия ходили желающие научиться спортивным и бальным танцам, клиентура была более обширной и разнообразной. В перерыве между занятиями Ирина с кружкой черного кофе заходила к нему в гости, с интересом наблюдая, как пыжатся взрослые дяди и тети, овладевая страстными па сальсы или пасадобля. Иногда топот стоял такой, что перекрывал гул города, но ей это нравилось. И танцорам тоже, судя по их разгоряченным потным лицам и той отчаянной схватке с собственным неповоротливым телом.

— Приходи вечером в «Кристалл», — предложил Влад. — Я стриптиз буду танцевать.

— Меня никогда не вдохновлял твой стриптиз, — усмехнулась Ирина.

— Чего это?

— Того. В него, рыба моя, надо больше тела вкладывать, а ты человек, испорченный бальными танцами. Даже стриптиз пытаешься превратить в высокое искусство. А там батманы никому не нужны. Да и мяско не мешало бы подкачать.

— Там еще два парня будут выступать, новенькие, — пожал плечами Влад. — Жуткие неумехи. Пластики — ноль. Зато тела, как ты любишь, мясные. Оба гимнасты… ну, из неудачников. На шесте вытворяют нечто необыкновенное, смотрю и облизываюсь. Илька увидит — убьет…

Ирина усмехнулась. То, что Влад — голубой, аж до синевы, знали все, хотя он достаточно неумело маскировался под натурала и даже упорно распускал слухи о грядущей женитьбе. На работе, впрочем, от коллег особо не таился, да и смысла не было после жуткой сцены, которую закатил ему ревнивый Илья Сахаров, певец из ночного клуба.