— Не знаю, удержит ли этих людей запертая дверь, — сказала Сандра, — но и мне нужно хоть немного личного пространства. Хотя бы на время сна.
— Есть еще кое-что, над чем нам стоит подумать, — произнес Давид и выдержал паузу, словно ждал, что кто-нибудь спросит его.
Йенни сделала ему одолжение:
— И над чем же?
— Над мотивом. Для чего кому-то делать такое с другим человеком? Почему именно Томас? И почему бы его просто не убить, чем прикладывать столько…
— Ты так говоришь, будто хочешь, чтобы он умер, — бросил Маттиас.
Впервые за это время Давид потерял над собой контроль. Это длилось всего пару секунд: по лицу пролегла тень и глаза словно сверкнули молниями в сторону Маттиаса. Но уже в следующий миг его губы изогнулись в надменной улыбке.
— Маттиас, дорогой, если я ткну тебе в мозг раскаленной иголкой в определенной точке, ты будешь счастлив до конца дней. Что скажешь?
— Я скажу, что это неуместно ввиду того факта, что наверху лежит человек, зверски покалеченный, возможно, такой вот раскаленной иглой, — ответила Йенни вместо Маттиаса, хоть и считала его комментарий таким же идиотским, как и необдуманная реакция Давида.
— Ты права, глупо вышло, — признал Давид, но бросил при этом озлобленный взгляд на Маттиаса. — Если еще раз посмеешь заявить мне что-то подобное, я отреагирую иначе. Даю слово.
11
Повисло молчание, и каждый смотрел при этом куда-то в сторону. В конце концов Тимо поднялся и заявил:
— Можете сбиться тут в одну кучу, мне без разницы. Но я в этом не участвую. Кто-то из вас изувечил того беднягу в номере, и я не собираюсь спать в одной комнате с этим психом. Кто знает, что ему взбредет на ум посреди ночи.
Он повернулся и уже двинулся к двери, но Анника окликнула его:
— А кто даст гарантию, что это не ты?
Тимо остановился и повернулся к ней. Его лицо кривилось в широкой ухмылке.
— Никто.
И он скрылся за дверью.
— Ну, если это не подозрительно, то я не знаю, что еще, — отметил Маттиас.
Анна покачала головой.