– А ты знаешь, что женский пол основной, а мужской – экспериментальный? – крикнула она из тойрэ, под шум воды. – Это потому, что я отвечаю за сохранение генов, а ты наоборот, за внедрение новинок в генотип.

– Я уже ни за что не отвечаю, – сказал я, но не очень громко. Потому что ещё не забыл о том, как Шрам пообещал мне лекарство от бесплодия. Хотя чем дальше, тем больше я сомневался в правдивости Шрама. Да сейчас это, наверное, уже не имело значения. Мной давно двигали совсем другие стимулы.

– Ну вот, если новый ген докажет свою полезность, то через кучу поколений он переберётся в женский геном, – вещала Урсула уже из кухни. – А вообще-то отклонения от нормы есть в каждом двадцать пятом гене, причём у каждого.

Робот прикатил на макушке поднос, и мы развалились на футоне, чтобы пожевать химии с овощами. Урсула успела переодеться и валялась в расстёгнутом косодэ. Глаза у меня сами собой притягивались к полоске её кожи от бедра до шеи, которую она не потрудилась спрятать.

– Экстази чем хорош, – заметила она, когда мы стали уже грызть свёклу, – что посттравматический синдром лечит. Недаром твой байкер его вчера принял. А девушка эта мне кошку испугала, она сегодня плохо поела. Симатта, что я всё про гохан? Надо же анализы повторить… – Она смутилась и поманила своё животное, чтобы погладить его. Кошка заурчала. – Письмо из куяксё пришло, прикинь. Требуют ей чип установить, якобы живые кошки птиц в городе истребляют. И этот чип будто бы станет её поведение обуздывать, агрессивность подавлять. Птицы у них живые! Да кто их видел? Ты веришь этим бюрократам?

– Не очень.

– Да ещё за мои же деньги.

– Это заговор правительства, – поддакнул я. – Уже за зверьками следить собираются, и за хозяевами заодно. Подслушивать разговоры одиноких девушек со своими любимыми животными.

Козырнул «тайным» знанием от Тадаси, называется. Урсула поглядела на меня с уважением и ещё немного раздвинула полы косодэ.

– Знаешь, после экстази у некоторых парней с эрекцией проблемы. – Я прислушался к себе и ничего такого не почувствовал, хотя экстази вовсю гуляла у меня внутри. Урсула уже казалась первой красавицей. – Зато потом всё наоборот, сексуальное возбуждение становится острым.

– А я видел в одной передаче, как доктор про это дело говорил, – блеснул я. – Мол, болезнь Паркинсона может развиться, если по несколько доз за ночь глотать.

– Ну сейчас же только день, – усмехнулась она и стала наползать на меня, словно змея.

– Опять групповая оргия? – спросил я.

– Нет, одиночная, нам же только сэйки отобрать.

Всё-таки она умная девчонка, никогда о деле не забывает. А у меня, по правде говоря, сразу все мысли из башки вылетели, когда она стянула косодэ и принялась за дело. Чуть не рычала, кажется. Даже кошка её испугалась, убежала в кухню. Рисковать материалом Урсула не стала, варэмэ и кэцу не применяла, зато омонку вволю позанималась. Мне в это время пришлось её языком развлекать. Тоже неплохо, в общем. Только недолго я вытерпел, быстро сэйки сдал.

Она собрала её в пузырёк из-под какого-то лекарства и отнесла в холодильник. Потом улеглась на меня и стала царапаться ногтями, словно мы две обезьяны и она выискивает у меня блох.

– Завтра ещё раз проверю твои гены.

– А что с ними не так, кстати?

– Сама не пойму, Егор. Уже во всём сомневаюсь.

– Урсула, ты мне не поможешь в одном вопросе?