— Ты ведь спасешь её?! Спасёшь её, верно?!
— Верно! Я никогда её не оставлю, никогда не брошу одну! Ты всё понял?
Кивок головы, но скиталец больше не ждёт и забегает под покрытый корнями свод подземелья…
Темнота, запах свежей земли и потусторонний гул ветра. Тоннели прорыты здесь торопливо, но они глубоки. Так глубоки, что об этом даже не хочется думать.
— Светлана! — но ответом на крик стала лишь тишина. Сняв с плеча автомат, Михаил медленно двинулся внутрь. В норе слишком темно, шаги по мягкому дну заглушает биение сердца. Потаённый, первобытный страх заставляет руки трястись. С каждым пройденным метром он углублялся в чёрное царство чудовищ. И ведь раньше сказалец только слышал о них, но это имя, похожее на хриплый лай пса, всегда отражалось в дрожащем человеческом страхе…
Из тоннеля ударом пощёчины разнёсся новый отчаянный крик:
— Умоляю, не надо! У меня ребёнок!!!
— Светлана! — очертя голову скиталец бросается в темноту, но не пройдя и десятка шагов, сталкивается с первой из тварей…
…Я помню это, как сейчас…
Глаза — они горят в темноте и они меня видят. Удар и адская боль в правом предплечье — мою руку что-то вспарывает до самой кости. Палец невольно давит на спуск и тоннель освещается всполохами автоматных очередей. В скачущем свете огня видятся острые зубы и тут же сознание оглушает яростный рык. Нельзя было соваться под землю — это их дом, здесь они убивают!
Меня валят с ног и по бедру приходится новый удар. Рвут живьем, безжалостно кромсают тело на части! Отбиваться уже нечем — автомат выбит и болтался на ослабевшем ремне.
«Когда они добьют меня, то возьмутся за сына! Я не смог спасти никого! Я нас всех погубил!» — эти слова должны были стать последней моей осознанной мыслью, но неожиданно придают сил для борьбы. Не взирая на боль, я перекатываюсь на четвереньки, поджимаю ноги, делаю рывок и вскакиваю избежав смертельных ударов. Позади раздаются звуки погони — я бегу обратно к выходу, но твари преследуют меня в темноте, они легко настигнут, легко убьют — они просто забавляются с жертвой!
«Не убивайте, не убивайте!», — лихорадочно стучит последняя, самая острая мысль — желание выжить, победившее разум.
Словно в ответ мне закричала Светлана:
— Не трогайте меня! Кто-нибудь!!!
«Я не дойду, я должен спасти сына! Хотя бы сына!»
— Мишенька! Миша!!!
«Не кричи! Пожалуйста, не кричи! Олежка, там, наверху, он один!»
— Помогите!!! Мишень… — её крик оборвался навеки. Грубо, насильно, под десятками тонн тяжелой земли. Я бежал прочь по тоннелю, но мои ноги в тот миг подкосились. Позади не оказалось погони, вокруг уже стало светлее. Истекая кровью, я медленно пополз по тоннелю к светлому пятну выхода. Из груди рвался жалкий скулёж — я не смог… Один… Теперь я остался один в этом мире… Почти совершенно один… У меня есть только он — мой единственный сын…
Руки Олежки дрожали. Он смотрел в темноту и ему показалось, что в ней что-то шевелится. Оно выглядывало из норы, тянулась к нему холодными порывами ветра. Мальчик лишь крепче сжал винтовку матери за рукоять. Ствол был направлен прямо на выход, но отец должен вернуться. Родители придут вместе и у этой истории будет хороший конец. Так было всегда — они никогда его не бросали.