…С того дня, как они спасли эту девушку, прошло одиннадцать месяцев. Никто так и не узнал её настоящего имени, и отец с сыном выбрали для неё новое — Анюта. Много сил и запасов ушло, чтобы выходить Навь, отвратить её от почти неминуемой смерти. Больше всего старался Олежка. Юноша не отходил от своей избранницы ни на шаг, ничего не жалел.

Их убежищем на Зиму стал глубокий подвал полуразрушенного дома. Проход внутрь зарос мелким кустарником, что скрывал Тепло от нежелательных глаз — надёжное место, чтобы провести Долгую Зиму.

После того, как Анюта очнулась она вела себя словно дикий, испуганный зверь. За первые две недели люди не услышали и полслова. Девушка и сейчас была молчалива, но тогда ни на один из заданных вопросов попросту не отвечала.

Сидя на ложе из старого одеяла и обхватив колени, Анюта с насторожённостью изучала спасителей. Михаил тоже следил за каждым движением Нави, ожидая от подземной твари только плохого. Ему пришлось спрятать оружие, а по ночам делать вид будто спит.

Но вскоре, скиталец понял, что девушка не желает им смерти. Видимо, она уже осознала, что назад пути нет. За ухом Анюты стоял знак избранницы древних богов, на руках накололи солярные символы жертвы, но она осталась жива. Её спасли, увели от ярила.

Пришло время, и она начала говорить.

— Щур? — первое слово, которое довелось услышать мужчинам. Анюта кивнула головой на отца и перевела взгляд на Олежку. Михаил долго охотился за любыми сведениями о племени Нави. Это странное слово означало вопрос адресованный лично ему. Она спрашивала: являлся ли он предком Олежки, основатель ли рода?

— Да.

Кивнув, девушка отвела глаза и вновь замолчала. Навь жила под землёй уже очень давно, их редко видели на поверхности. Почти никогда. Племя поднималось один раз в конце каждого лета, чтобы в последний день солнца устроить набег. Хватали всё и всех, кто оказался поблизости от страшных нор, тащили запасы и пленников под землю, в бесконечные извилистые галереи. Так, чтобы хватило на целую Зиму…

Никто не знал, как они выслеживают людей, но каждый Навий набег был исключительно кровав и жесток. Вырываясь из-под земли дикари никого не щадили, хотя об их собственной жизни оседлым было почти ничего не известно. Казалось, лучше погибнуть, чем оказаться во тьме мрачных тоннелей.

И вот, одна из Навьего рода провела Зиму рядом с семьёй Михаила.

Он не говорил с Олежкой о том, стоило ли спасать эту девушку. Сын и так знал. Каждый грамм пищи, что собрали за лето, каждый кусок топлива, который сжигался сейчас — добывался совместно. Теперь они редко общались друг с другом, в когда-то крепкой семье росло непонимание.

Олежка пытался разговорить спасённую девушку, проводя в этих бесплодных попытках все Зимние дни. Выходило так, что юноша больше рассказывал о себе, об отце, а также о мире, который их окружал. Анюта отмалчивалась, сверля его недоверчивым взглядом.

Но, когда Навь заговорила, скитальцы с трудом её поняли. Обычный язык принятый на поверхности был сильно исковеркан, смешан с тем, что использовали в её племени. В нём оказалось удивительно много непонятных и лишь отдалённо знакомых для слуха слов. Чтобы немного выровнять положение, Михаил решил научить Анюту привычной для поверхности речи. Указывая ей на предметы, или просто объясняя «на пальцах», удалось донести основные слова и короткие фразы. Спустя почти год, она вполне сносно общалась, но даже сейчас рассказывала о таких вещах, которые никто не мог осознать. Эти слова отражали быт и жизнь её подземного рода — понятия, которыми люди уже давно не мерили мир.

Один старый кочевник однажды сказал Михаилу, что спустившись под землю, Навь вернулись к древним обычаям. Эти верования давно умерли среди Тёплого Лета, но с треском жарких костров вернулись к людям Зимой. Теперь не только подземнки поклонялось забытым богам. Михаил услышал о проповедниках, что приходили в общины и пытались обратить местных жителей в «веру предков». Но Навь была хуже всех — они многое извратили, толковали по-своему. Скиталец долго и внимательно расспрашивал кочевника о многобожцах, но тот сам почти ничего что не знал.

Долгие годы Михаил по крупицам собирал правду о Нави, и особенно ценны для него были свидетельства тех немногих, кто смог вырваться из подземелий. Испуганные люди говорили о мрачных обрядах, тёмных заговорах и о странных рисунках по стенам. Всякий раз он задавал вопрос о женщине с золотистыми волосами, надеясь, что кто-то мог увидеть Светлану. Но никто из спасшихся не дал даже лучика самой малой надежды…

Теперь между Олежкой и Михаилом была девушка из Навьего племени… Поверхность и людей она именовала не иначе как «Явь». Это было точное и меткое определение, скитальцы не стали её переучивать. Опираясь на это, Михаил рассказал, как устроена жизнь в мире Яви. Олежка помогал ему чем только мог, но очень скоро заметил — при разговорах Анюта тянется ближе к отцу. Сын был не глуп и сразу почувствовал, что становится лишним. Он хотел её в жены. Близость девушки всё больше распаляла огонь в юном сердце. Но он молчал, не решался заговорить о самых сокровенных желаниях. Для Олежки Анюта была неопытна, словно ребёнок. Он считал преступлением требовать от неё что-то большее, чем простое осознание себя в верхнем мире. Однако, такой безобидной она оставалась лишь для молодого скитальца. Михаил не впадал в заблуждение. Навий мир был другим — в нём девчонка могла быть кем угодно.

С каждым днём становилось всё хуже. Анюта смеялась и улыбалась только с отцом — с Олежкой держалась холодно и была немногословна. Сын не мог добиться внимания, не говоря уже о взаимности.

Однажды ночью она пришла к Михаилу, легла рядом с ним и прижалась всем телом. В темноте подвала слышалось учащённое дыхание и шорох одежды. Михаил был уверен — стоит лишь захотеть и Анюта позволит сделать с собой всё, что угодно… Он прогнал её тогда в первый раз…

Олежка конечно же узнал обо всём, в тесном подвале сложно что-то скрывать. Помрачнев, словно туча, парень покинул Тепло. Ушёл на поверхность, где провёл целый день под лучами ослабевшего солнца. Отец его не держал, знал, что сыну нужно побыть в одиночестве, разобраться в том, что он чувствовал, чего хотел. При желании Олег мог получить это силой. Одиннадцать месяцев взаперти с молодой девушкой… Попадись Анюта другим, от неё бы иного не требовали. Но для Олега всё было гораздо сложнее…