Господи боже мой.

«Санди таймс».

Корреспондент и фотограф из «Санди таймс» пришли сфотографировать нас с Эмми и взять у нее интервью.

Джесс Уоттс спрашивает, не помогу ли я с сумкой. Конечно, отвечаю я. Крякнув от натуги, поднимаю здоровенный баул и жестом приглашаю их в дом.

– Входите, пожалуйста.

Извиняясь за лежачую коляску, сидячую коляску и все прочее, веду их в гостиную. Там бардак еще хуже, чем в прихожей. По комнате раскиданы клочки от воскресных газет, на полу валяются пульты от телевизора, под ногами – восковые мелки. Указываю фотографу место, куда можно поставить сумку. Джесс делает пометки в блокноте.

«Мы думали, вы придете в среду», – собираюсь сказать я и тут же понимаю: сегодня как раз среда. Удивительно, насколько быстро родители младенца теряют счет времени. Воскресенье помню, понедельник помню. А что было во вторник? Стерлось из памяти. Наверное, когда я открыл дверь, на лице у меня отразились все признаки амнезии.

– Может, чаю? – предлагаю я. – Или кофе?

Они заказывают белый кофе с двумя ложками сахара и травяной чай с капелькой меда, если найдется.

– Эмми! – зову я.

Скорее всего, жена говорила мне, что сегодня придут из «Санди таймс». Так, между делом. Возможно, когда я за полночь ложился в постель или утром забирал у нее малыша. Я пару дней не брился. Голова немытая. Один носок надет наизнанку. У меня не было времени разложить повсюду интересные книги и убрать с глаз долой пожелтевший от солнца позавчерашний «Ивнинг стандард». Трудно выглядеть серьезным человеком, когда стоишь в старой джинсовой рубашке с двумя оторванными пуговицами и пятном овсянки на груди.

«Санди таймс». Репортаж на пять страниц: знаменитые инстародители в домашней обстановке. Надо будет уведомить моего агента, когда статья выйдет в свет. Как говорится, никакой рекламы – просто напомнить, что я еще жив.

Фотограф и журналистка обсуждают, с чего лучше начать – с интервью или фотосессии. Мужчина задумчиво бродит по комнате в поисках подходящего освещения. «Обычно нас фотографируют там, – указываю я на оранжерею. – Вон в том кресле, на фоне сада». Не то чтобы меня часто снимали. Иногда я стою за кадром, строю рожи Коко, чтобы она улыбнулась, или просто наблюдаю. Но чаще всего, если журналисты вторгаются неожиданно, как сейчас, я беру ноутбук и уединяюсь в студии в дальнем конце сада. Впрочем, «студия» – это громко сказано: скорее, сарай с электрической лампочкой и обогревателем.

Женщина берет с полки нашу свадебную фотографию – я, Эмми и Полли, подружка невесты. Мы стоим рука об руку и улыбаемся. Бедняжка Полли; ей явно не по себе в этом платье. Эмми воспользовалась нашей свадьбой в качестве предлога, чтобы принарядить свою лучшую подругу – кстати, весьма симпатичную девушку, хотя у нее вкус в одежде, как у моей мамы. До этого Полли вежливо, но твердо отказывалась принимать советы Эмми в выборе гардероба. «Надо оказать услугу одинокой подруге», – заметила моя будущая жена, просматривая список гостей на предмет холостяков. Полли шикарно выглядела в новом платье, однако стоило фотографу или Эмми отвернуться, как она прикрывала обнаженные руки и плечи кардиганом, снимала туфли на высоком каблуке и разминала ступни. Надо отдать ей должное – Полли целый день улыбалась, несмотря на то что самый подходящий из моих друзей, которого мы нарочно посадили рядом с ней, весь вечер болтал с девушкой по другую руку от него.

– Я так понимаю, Дэн, вы пишете романы, – говорит женщина из «Санди таймс», ставя фотографию на место. Она даже не пытается сделать вид, будто знает мое имя или читала что-то из моих произведений.

Со сдержанной улыбкой выдавливаю нечто вроде «типа того» и указываю на книжную полку. Там стоят экземпляры моего романа – в твердом переплете, в мягком переплете, а также в переводе на венгерский. Журналистка вытаскивает книгу в твердом переплете, бросает беглый взгляд на обложку и небрежно ставит обратно.

– Угу… И когда он вышел?

– Семь лет назад, – говорю я. И тут же понимаю: не семь, а восемь. Восемь лет назад – кто бы мог подумать! Я был неприятно удивлен, когда Эмми тактично заметила, что мне не стоит использовать фотографию с задней сторонки переплета в качестве аватара на «Фейсбуке». «Фотка хорошая, – ободряюще сказала моя жена, – просто ты малость изменился». «За столько лет», – этого она не произнесла.

Фотограф спрашивает, о чем был роман. Писатели ненавидят этот вопрос, а словечко «был» – как последний поворот скальпеля. Раньше я ответил бы так: если б я мог упаковать основную мысль в одно-два предложения, то не стал бы изводить бумагу. Или отшутился: мол, содержание книги – двести пятьдесят страниц, семь фунтов девяносто девять пенсов. Хочется верить, что с тех пор я малость поумнел. О мужчине, который женился на креветке, говорю я. Он смеется. Как ни странно, я начинаю испытывать к нему расположение.

В свое время роман неплохо приняли. Хвалебная рецензия Луи Берньера на обложке. «Книга недели» по версии «Гардиан». Очень мягкая критика в «Лондонском книжном обозрении», одобрительный отзыв в литературном приложении «Таймс». Права на экранизацию проданы. На задней обложке – фотография: я в кожаной куртке курю, прислонившись к кирпичной стене. У меня вид человека, перед которым открывается светлое будущее.