В цехе было жарко.

Резцы, пилы, сверла, метчики рвут кожу металла. Льется смазывающе-охлаждающая жидкость на раны железа, тут же испаряется. Электромоторы приводят в движение коробки передач. Через снятые крышки картеров было видно, как разбрызгивая масло, вращаются шестерни.

Потому в цехе постоянно висел желтоватый туман, который конденсировался на стеклах, на телах, на одежде. Нормировщик мог простоять смену, даже не притронувшись к деталям, но к вечеру ему приходилось смывать с тела маслянистый налет.

От масла постоянно хотелось пить. Корпус местного сатуратора был сварен из оцинковки и потихоньку ржавел на стыках. Ржавчина могла окрасить жидкость в рыжий цвет, однако же, часто не успевала – воду выпивали быстрей. Оксид железа оседал позже в почках, неспешно отравляя работяг.

В конце пролета, там, куда обычно отгоняли на ремонт мостовой кран, у огромного винтореза посыпалась коробка передач.

Аркадий со своей бригадой ремонтников прибыл на место, и, осмотрев повреждения, распределил людей. Самого молодого отправил за чертежами в техбюро, кого-то – за недостающим инструментом. Нужна была ветошь, нужен был керосин для промывки деталей. Оставшиеся принялись неспешно разбирать коробку передач.

Станок сей именовался «тысячным» – за расстояние от центра шпинделя до направляющих. Теоретически точить на нем можно было болванки до двух метров в диаметре, а если поставить люнеты – длиной в десять метров. Болванку сразу могли точить два токаря, и перемещались они вдоль станины на специальных платформах, к которым были прилажены кресла.

Такой токарный станок имелся в цехе один. Да и вообще на весь завод подобных агрегатов было – на пальцах одной трехпалой руки можно было пересчитать. Само собой, об аварии доложили Старику. Тот явился, молча взглянул на поломку, Аркадию пожал руку, но остальным лишь кивнул. Вскоре убыл.

Минуты через три в конец пролета примчались Владимир Никифорович и Владлен Всеволодович.

– Где Старик?.. – спросил начальник цеха вместо «здравствуй».

– Был, уехал, – ответил на правах старшего Аркадий.

– Что ты ему сказал?..

– Он ничего не спрашивал. Что я мог ему сказать?..

– Хамишь, Аркаша, – поморщился Владимир Никифорович.

– Отнюдь.

– Когда пустите?

– Да дня за три и пустим, если шпиндельные подшипники на складе будут. Тут переднюю бабку пересыпать надо.

Владимир Никифорович деланно удивился:

– Какие тебе три дня? Завтра этот станок должен работать! Ты меня понял, Лефтеров?

– Вам надо чтоб он шпинделем крутил, или чтоб на нем детали резались? Его хорошо быстрей не сделать.