— В Италии я видела твою внучку, — с ходу выдает Милена. — Поразительно, у нее родинка вот здесь, — она трогает свою скулу, — прямо как у тебя.
Борис Владимирович неожиданно ощутил неприятное давление в груди, но на лице его не отразилось ничего. Он сдержанно отвечал на удары дочери, сжимая кулаки на столе.
Мила отпивает свой коктейль, не отводя взгляда от отца.
— У тебя ничего не екнуло в тот момент, когда ты избавлялся от моей дочери?
— Милена… — начал отец, но его слова были прерваны ее следующими вопросами.
— А когда закапывали маленький гроб? Или, когда ты приезжал со мной возложить цветы на могилу?
— Ты перегибаешь палку, — попытался возразить отец.
— Черт возьми, папа, — подается вперед Мила. — Ты же не только мне жизнь искалечил. Ты лишил меня семьи.
— У тебя была семья.
— Ты отнял у меня ребенка и любимого мужчину.
— Тебе было восемнадцать лет. Ты сама не знала чего хотела. Зато, посмотри, какой женщиной ты стала.
Мила вздрогнула от резкости слов отца. Ее рука с коктейлем дрогнула, и она почувствовала, как горькая волна обиды и гнева нахлынула на нее.
— Я стала сильной, независимой женщиной, потому что ты заставил меня такой стать, папа. Ты продиктовал мою жизнь от и до.
— Ты бы так же поступила, если бы у тебя была своя дочь, — прорычал Борис.
— А у меня была своя дочь! — срывается Милена, резко ударяя ладонью по столу. — Только ты мне об этом не сказал!
Слова Милы разрывали воздух, наполняя комнату напряжением. Борис Владимирович молчал, его взгляд был наполнен смешанными чувствами.
Он с трудом сдерживал свои эмоции, пытаясь сохранить хладнокровие в этом напряженном разговоре. Его глаза мерцали от ярости, но голос оставался спокойным, хотя и наполненным горечью.
— Мила, ты не понимаешь всей сложности ситуации, — начал он, пытаясь донести свою точку зрения. — Я делал все это для тебя, чтобы обеспечить тебе будущее, которое ты заслуживаешь.
Мила встала из-за стола, сверкая глазами от негодования.
— Для меня? — возмущенно переспросила она. — Ты лишил меня возможности быть матерью, ты уничтожил мою семью!