— Я не голодна, — ласково отвечает Анфиса.

Они еще какое-то время сидят за барной стойкой на кухонной зоне, пока Милена не предлагает переместиться на диван в гостиной. Быстро переодевшись в домашнюю одежду, она возвращается в тот момент, когда мачеха, с присущей лишь ей грацией, наполняет чаем уже две чашки.

— Через два дня лететь в Италию, а я чувствую себя какой-то неврастеничкой, — произносит падчерица, усевшись напротив Анфисы по-турецки.

— А Игорь не объявлялся?

— Нет. Он, наверное, думает, что если ненадолго исчезнет, то я отменю поездку.

— А ты ему не звонила?

На секунду Мила округляет глаза:

— Нет, конечно. Не я затеяла ту ссору. Это он устроил непонятно что.

— Я считаю, что это не правильно. Тебе нельзя уезжать, не поговорив с ним. У вас свадьба на носу.

— Ты что-то знаешь, — подозрительно сужает глаза Милена. — Рассказывай.

Женщина, сжимая в руках чашку, чувствует, как напряжение растет в комнате. Она понимает, что ее слова могут повлиять на дальнейшие события.

— Мила, я не люблю вмешиваться в чужие отношения, — начинает Анфиса, опуская глаза вниз. — Но я думаю, что тебе стоит ему позвонить.

Милена смотрит на Анфису с подозрением. Она понимает, что Анфиса права, но в то же время она видит, что мачеха что-то не договаривает. Девушка было открывает рот, чтобы что-то сказать, но вдруг раздается звонок в дверь.

— Запомни эту мысль, — с наигранной строгостью говорит Мила и удаляется.

Через пару минут девушка возвращается в гостиную с удивленным выражением лица и неприлично огромным букетом бордовых роз с метровыми стеблями.

— Ого! — восторженно ахает Анфиса поднимаясь. — Молодец Гоша.

Милена с трудом укладывает розы на диван и тяжело дышит:

— Они тяжелее, чем я думала. Ты видишь где-нибудь записку?

— Нет, — женщина поддевает пальцами толстую атласную ленту, которой перевязаны цветы, в надежде, что записка прикреплена где-то здесь. — Нигде нет.

Мила смотрит на букет с некоторым подозрением. Что-то внутри нее шевелится, словно маленький червячок сомнений, грызущий ее сердце. Она вспоминает ссору с Гошей, его слова и теперь эти цветы, которые кажутся ей чужими.