— Вот именно это я и хотел бы узнать у Александра Павловича. А что с Францией? Он собирается с ней воевать? Или мне с моими двумя тысячами нужно всю Европу захватить?! Во всех же почти королевствах сейчас ставленники Наполеона сидят. Будет ли коалиция воевать и когда? — Брехт тоже насупился на Христофора Андреевича.

Ливен сначала развёл руками, мол, я не главный по тарелочкам, но потом всё же, медленно, боясь лишнего произнести, и почти шёпотом сказал:

— Собирается новая коалиция и в ней точно будет Пруссия. Австрия пока обещает только. Но и я и другие… люди, думают, что англичане их додавят и Австрия вступит в войну, пусть даже и не очень большими силами. Английский посол сказал императору Александру, что Бавария вступила в коалицию и готова выставить стотысячную армию. Возможно ли такое?

— Так и есть, армия готовится. — Говорить Ливену, что вместо ста тысяч армия будет всего тридцать пять, максимум тридцать семь тысяч Пётр Христианович не стал. Да и это может оказаться не так. У гессенцев есть войска, есть войска у герцогства Берг и Баден с Вюртембергом чего дадут. Может и за семьдесят тысяч армия получиться. Пусть и хреново обученная и необстрелянная.

— А Итальянское королевство? С ним что? Какие-то странные слухи ходят. Прямо не верится. — Ага не зря генералов собирал местных, слухи уже и до Северной Пальмиры дошли. Замечательно.

— Это информационная война.

— Какая война? — пискнула Дарьюшка и рот зажала, типа, случайно вырвалось. Мне и не интересно совсем.

— Информационная. Противник должен быть деморализован ещё до начала войны. Кроме того противник должен быть запутан.

— Вы хотите сказать Пётр Христианович, что не пойдёте на Милан? — блин, умный.

— Пойду. Вот про это молчок. Пойду не только на Милан.

— Понятно. Хитро. Можно на карту взглянуть Италийскую?

Ливен склонился над картой.

— Да, не сильно очевидно. Если бы вы не намекнули, Ваше Величество, я бы и не понял.

— А я и не поняла! — опять пискнула Мата Хари, заглядывая на карту через плечо мужа.

— Вот и хорошо. Выступаем мы пятнадцатого апреля. А на Милан пойдём первого мая, раструбив на весь мир.

— А ну-ка объясняете!!! — хороша чертовка.

Событие двадцатое

Война — слишком серьёзное дело, чтобы доверять её военным.

Шарль Морис де Талейран-Перигор

Маршал Эдуар Адольф Казимир Мортье не понимал, почему его послали в Мюнхен с этой миссией дипломатической. Какой из него дипломат? Разве что в наказание, что сдал Вену, а потом и Линц этим варварам. Как будто остальные маршалы проявили себя лучше? Где все они? Они погибли сами и вместе с ними, и император, и «Великая армия». Он же вернулся Париж с остатками гвардии. И его солдаты заставили заплатить за сдачу Вены, этих варваров, дорогую цену. Он сам видел десятки убитых с той стороны. Все выжившие и сумевшие уйти солдаты и офицеры после чудовищного разгрома под Аустерлицем и его гвардейцы уверяли специальную комиссию, созданную этим хитрым хромцом Талейраном, что у варваров необычные ружья, которые бьют чуть не на милю. И что это стало главной причиной поражения.

Мортье тоже изложил комиссии, которую возглавил Шарль Франсуа Лебрен — бывший третий консул и по существу глава правительства Франции последние годы, ту же версию. И это было правдой. Мортье сам видел в Вене, что его солдат убивали с огромного расстояния. Не миля, естественно, но и не двести шагов. Только это было частичной правдой. Всё же эти дикари дрались отчаянно и под их неистовым варварским натиском пасовали даже ветераны. После всех выслушанных офицеров и генералов комиссия сделала вывод, что нужно попытаться разработать ружьё, которое будет стрелять хотя бы на тысячу метров и попытаться завладеть оружием дикарей, чтобы узнать, как им это удалось.