Ноги сами потянули меня обратно к столу. Он был прочный, деревянный и отлично подходил для того, что я задумала.

Пока Марк не успел сообразить, что я собираюсь делать, я со всей дури ударила горлышком алкоголя о стол, и в ту же секунду верхушка бутылки оторвалась. Напиток частями полился на стол и на пол. Несколько маленьких осколков упали мне на ноги, но я так привыкла не замечать эту боль, что лишь отстраненно заметила, как белоснежные брюки пропитались кровью.

Мужчина дернулся с места, но я остановила его взмахом руки и покачала головой.

— Нет, теперь ты меня послушаешь.

Я дождалась, пока все содержимое выплеснется на дорогой ковер, и приставила бутылку острой стороной к своему горлу.

Муж поднял руки вверх, как бы сдаваясь:

— Хорошо, я понял, давай спокойно поговорим. Перестань причинять себе вред, отпусти вино, и тогда мы обсудим все, что ты хочешь.

— Нет, будем говорить так. Потому что мы оба знаем, что если я уберу бутылку, то ты в то же мгновение причинишь мне куда больше физической боли.

— Пока что только ты сама себе её причиняешь. Это же касается и нашего брака, ты сама начинаешь все конфликты, выводишь меня из себя, а потом кричишь эти голословные слова о ненависти.

— Я не должна спрашивать у тебя разрешение, и мне осточертело делать вид, будто все в порядке. Между убийцей и жертвой и то больше гармонии, чем в наших отношениях.

— Хорошо-хорошо, я тебя слушаю. Давай поскорее закончим, не хочу, чтобы ты еще сильнее пострадала.

— Первое. Ты больше никогда не приблизишься к моей сестре.

— А если она будет спрашивать?

— Я скажу, что ты много работаешь. Мне она поверит.

— Хорошо, что еще?

— Ты уберешь от меня своих бугаев.

— Ни. За. Что.

— Либо ты их убираешь, либо я продолжаю.

Я поднесла осколок ближе к своему горлу и надавила, пока что не пронзая кожу.

— Даже если бы ты наставила на меня пистолет, ни за что бы не согласился убрать от тебя охрану. Это ради твоего же блага.