— Совсем наоборот, — возразила Залусская. — Это вовсе не профессиональный интерес. У меня вот, например, нет личной жизни. А у вас?

Прус побледнела.

— Постыдитесь.

— Просто я в этом разбираюсь и тоже погружаюсь в дела, которыми занимаюсь. За это можно расплатиться серьезным помешательством. Вы согласны?

— Считаю, что ваш визит исчерпал себя, — заявила Прус, но Саша лишь поудобнее расположилась на стуле. Происходящее начало ее забавлять. Было интересно, как именно докторша ее выставит. Позовет охрану или примется кричать? Скорее, первое. Это тип человека, разгребающего жар чужими руками. Классическая психопатка. Через год она либо станет здесь директором, либо перейдет в другое, более престижное учреждение.

— Вы ведь ждали меня, — вдруг сказала Саша. — Признайтесь.

Докторша даже не взглянула на нее, считая равнодушие во время неприятных разговоров самым серьезным оскорблением. Для Саши же это был ответ на ее вопрос. И ответ положительный. Они обе это знали.

— И что? Вы меня такой и представляли?

— Не совсем. Я думала, вы выглядите моложе.

— Мне жаль, что разочаровала.

— Старение — это естественный процесс. Не всем дано приостановить его.

— Значит, именно это не дает вам покоя? Довольно мелко для человека вашего уровня, — с удовольствием бросила Саша. — Не ожидала. Кривоватый фуэте.

— Что-то еще? Я спешу. — Прус легко проглотила оскорбление.

Папка с историей болезни Поляка все еще лежала на столе. Докторша не собиралась никуда ее убирать, и, скорей всего, она так и останется лежать на этом месте. Саша не могла в это поверить. Любая уборщица может заглянуть внутрь в любой момент, а ей, заинтересованному лицу, видите ли, запрещено.

— Моя фамилия не упоминается на официальном сайте. Я не дала на это согласия, — подчеркнула она. — Кто помог ему найти меня?

На лице Прус проявилось искреннее удовольствие.

— Может, я, а может, кто-то другой. Какое это имеет значение? Вы перегибаете, ведете себя как брошенка. — Она резко прервалась, словно опомнившись, и опять надела маску профессионала. — Вы не отработали свою травму. Боитесь встречи с прошлым. Зачем смешивать это с уголовными делами и какими-то киношными убийцами? Я говорю это вам чисто по-человечески, как женщина женщине. Чего вы хотите на самом деле? Вы его еще любите?

— Я перегибаю?

Саша вспомнила тела убитых женщин, их выпотрошенные чрева. Ужасающие посмертные позы, в которые извращенец укладывал трупы. Переодевал, мыл, расчесывал. Все из любви к искусству. Для пущего эффекта он фотографировал трупы с большой высоты. С такого расстояния, выложенные на траве, песке, в цветных платьях либо обернутые пленкой мертвые девушки напоминали абстрактные картины. Например, та, самая молодая, выловленная из воды и закутанная в рыбацкую сеть ярко-розового цвета. При рассмотрении с близкого расстояния поражала его жестокость, издалека — восхищала эстетика. Красный Паук жаждал славы. Он был рабом собственной праздности. Написание писем, рассылка фотографий… Ему хотелось, чтобы о нем говорили, но он этого так и не добился. Большую часть подробностей удалось скрыть от СМИ, поскольку жертвами чаще всего были проститутки. Никто их не разыскивал, не требовал довести следствие до конца. Личности нескольких жертв так и не удалось установить.

С двумя из этих женщин Саша была знакома лично. Они тусовались по клубам в поисках клиентов. И это были не какие-нибудь притоны со стриптизом. Хорошие рестораны, модные дискотеки, элитные клубы и отели с магнитными карточками вместо ключа. Нескольких студенток ей удалось спасти. Но они никогда не пойдут в прокуратуру и не расскажут, что пережили, потому что тогда следовало бы сообщить суду и то, что помимо менеджмента, химии или лингвистики они изучали и ars amandi[6]. Лидка Врона тоже принадлежала к этой элите. Сегодня проституция класса люкс называется спонсорством, и даже матери многих девиц не считают это чем-то постыдным. Под фонарями стоят только девушки, находящиеся в безвыходном положении. Из неблагополучных семей, с финансовыми проблемами, одинокие, но при этом с внебрачными детьми или сожителем-бандитом. Таких, если они пропадают, особенно и не ищут. Никто по ним не горюет. Так это и было с тремя последними, например. Родственники не расклеивают объявления на всех столбах. Отцы жертв не жаждут мести. Ну пропала, ну уехала на Запад, нашла место получше, сбежала от сутенера, для которого отсутствие новостей — тоже хорошая новость. Одним ртом меньше. Наверное, много болтала.