— Какой восторг! Миша, дайте я вас расцелую… Пойдёмте в ресторан, выпьем шампанского.

— Идите к чёрту.

— Ладно, ладно. Я на вас больше не обижаюсь. Выходите на связь с Президентом и предложите ему мои условия. И пригласите его в Город. Скажите, что я простроил бункер ему в подарок. Приготовим цианид и как-нибудь подменим шприц старому дуралею… — хитро подмигнул Коршунов. — Ха-ха-ха!

— Дайте мне Петрова.

— Петрова?… Ах, этого, берите. Разве вы знакомы?

— Матмех, восемьдесят второй год. Я на первом, он — на четвёртом.

— Понимаю, понимаю, альма матерь. Он мне ещё понадобится. Потом, после.

В центре Асфоделового луга Феликс Петрович развёл руки и вдохнул полной грудью струившийся из зелёной галереи свежий воздух. Заметив стоявшего неподалёку интенданта, сказал:

— Эй, как тебя… Окунь. Распорядитесь приготовить мои апартаменты. Я задержусь здесь на сутки… или на двое. И распорядитесь насчёт обеда. Так, повеселей, поторжественней — ну, как будто у меня день рождения. Ву компроне?

— Феликс Петрович… Товарищ командующий городом… — зашёлся Окунь от трепетного восторга. — Не сомневайтесь…

Этим же вечером на военном аэродроме под Петроградом приземлился самолёт. На его борту находились два десятка неулыбчивых военных людей под руководством полковника Лобова, командира этого лучшего в стране, а может быть и в мире, отряда специального назначения «Призрак». Как боги они владели всеми видами оружия, рукопашного боя и психического воздействия. В совершенстве знали технику, медицину и марксистско-сталинскую философию. Могли стерпеть любую боль и найти себе воду и пищу в любых условиях. Каждый из них, при поступлении в отряд, добровольно себя кастрировал.

Несколько бронированных автомобилей дожидались их прямо на лётном поле. После ареста Коршунова Лобов будет представлен к маршальскому званию и назначен председателем НКВД СССР. Только что подписанным Указом Коршунов снят с должности, разжалован и объявлен в розыск.

Никаких переговоров, никаких уступок. Взять живьём или пристрелить. Изобретателя беречь как зеницу ока — пуля в лоб за каждый упавший с его головы волосок.

Резиденция Коршунова в Новой Голландии. Вереница коридоров, потайная комната.

Искры сварочного аппарата, дыра в люке, тесный, мерцающий огнями тоннель…

Обе вагонетки, рабочая и резервная, — внизу, уехали в одной сцепке. Шакал почувствовал приближение опасности.

Лобов выходит на связь с Президентом:

— Мы в тоннеле.

— Хорошо. Когда будете внизу?

— Обе вагонетки там, придётся идти пешком.