Жабы—переростки успокоились. Снова пялятся на меня, рассматривают.
— Ну, идем, ленточный, — процедил правый. — В центр идем!
— В центр, в центр... Веди, давай.
Да что они заладили со своим центром. Что не так-то? Мы снова двинули в путь. Брюнетка говорила мне не соваться в центр. Таким как я там не место. Вот и узнаем в чем дело. Жабы бросают на меня косые взгляды. От этих плоских зеленых морд воротит чуть меньше, чем от кикиморы. Мы движемся через проспект. Мерзко здесь. По крайней мере, в этой части города. В воздухе разлито кислотное марево, беспорядочно раскиданы хибары, жители — сплошь калеки или уроды. Такие же, как я. Мимо нас снуют горбатые бабки, ползают в грязи замызганные увечные, на глаза попадаются странного вида люди. Из человеческих тел торчат и извиваются отростки буро-коричневого цвета. Несчастные выглядят изможденными, уставшими, кто-то буквально при смерти. Количество щупалец, торчащих из их тел, для всех разное. У кого-то одна, у кого-то десяток. Хомяк мне предлагал моровую пиявку. Быть может это они и есть? Правда, не похоже, чтобы увечные могли как-то контролировать присоски на своих телах.
Чем дальше мы проходим внешнее кольцо, тем больше местных попадается на глаза. Все ущербные в той или иной мере. Кто без рук, но с пиявками, кто горбатый и кривой с пузырем вместо лица. Встречается симбиоз из человека и ящерицы. Верхняя часть тела нормальная, а нижняя от рептилии. Бедолаги ползают в грязи, перебирают своими конечностями, по-змеиному изгибаются во время движения. Я молча иду и кручу по сторонам головой, нервно соображая что делать. На глаза попадаются магазины, кузницы. Вон кабак, по-видимому. Вполне себе добротное двухэтажное здание не в пример остальным. Вывеска над крыльцом. На толстой, массивной табличке вырезаны каракули: несколько жаб, убегающий вурк, костер, снова жабы, вурк на палочке.
— С дороги, падаль! — левый на ходу пнул зазевавшуюся кикимору.
От пинка бабку снесло, словно пылинку. Старуха с треском проломила головой соседнюю хибару. Кажется, мы пришли. Ещё одна каменная стена. Широкая лестница поднимается к стрельчатой арке входа. Жабы остановились, выжидают. Смотрят своими лягушачьими мордами, молчат. Я зашагал по лестнице. Поднимаюсь, то и дело оглядываясь. Громилы не уходят, ждут. Вопрос, чего именно. Чем выше я поднимаюсь по ровным каменным ступеням, тем больше открывается моему взору. Вот они, те самые шпили домов.
Через проем видны нарядные, ровные стены зданий, застекленные окна. Веранды, балконы на втором и третьем этажах. Я вижу брусчатую площадь и снующих по ней жителей. Аккуратные лавочки, зеленые насаждения, фонари, что освещают городок. И в этом празднике жизни я не вижу ни одного увечного, грязного, убогого. Только блестящие полированные латы, вычурные плащи, цветастые эполеты и шевроны. Спокойные, уверенные походки, неторопливые. О, вон фонарик пробежал! Ну, то есть вурк. Нарядная. И чем ближе я к этому царству роскоши и благоденствия, тем сильнее крепчает понимание каким оборванцем я выгляжу. Меня остановили за десяток ступеней от входа. Вижу мерцающую пленку. Наверное, именно она глушит звуки и запахи с той стороны. Ибо стоя тут, я всё ещё во власти горьковатого дыма, витающего перед моими глазами.
— Замри, десятка, — передо мной материализовался, кто бы вы думали, опоссум.
— Парень, до конца моей смены осталось пару часов, — процедил енот. — Даже спрашивать не буду что, как и почему. Разворачивайся и иди обратно.
Не знаю что ему ответить. Этот шрамированный енот приковывает взгляд. Аккуратно уложенные волосы, ровно постриженные усы, тонкая бородка. Про доспехи вообще молчу. Монолитный кусок… какого-то черного пластика. Сидит на нем, словно вторая кожа. Круто, блин! Грудная жаба удавилась от зависти.
— Парень, — разведчик глянул на меня, — двигай отсюда. Больше повторять не буду.
О, Фонарик! Или не Фонарик? Вурк шестого уровня. Вроде бы похожа и выглядит как всегда потеряно.
— Фона...
Договорить не успел. В грудь прилетел пинок такой силы, что в глазах потемнело. Внутри что-то хрустнуло, сломавшись. Как рыба, выброшенная на лед, я хватал ртом воздух и катился вниз по лестнице. Катился в жидкую грязь под ногами и плотную завесу зеленого дыма. Катился, прикладываясь лицом о ступеньки.
— Гы—гы!
— Сходил в центр? Гы—гы.
— Ещё раз попробуй, может, получится! ВА—ХА—ХА!