– Что ж, – очень строго сказал он, когда снова смог заговорить. – Последствия будут суровыми. Мне потребуется компенсация.

Юнец закрыл глаза и сглотнул. Не дай бог, его действительно стошнит. Отец крепко держал сына за руку, опасаясь, что у него подогнутся колени. Парень сдувался прямо у них на глазах.

– Все, что угодно, милорд, – едва слышно выговорил он.

– Я хочу, чтобы ты отстриг этот дурацкий вихор на лбу.

Повисло молчание.

– И это все, милорд? – недоверчиво переспросил отец.

– Да.

Юнец ошалело огляделся в поисках ножниц.

– Я сделаю это немедленно, милорд.

Джулиан представил себе светлых денди с неровно отстриженными вихрами или, хуже того, с подбритыми лбами, и тяжело вздохнул.

– Это все, – заявил он – настоящее воплощение надменного маркиза, грозного и уверенного, что все будет так, как он захочет. – Не обязательно стричься на моих глазах. Можете идти.

– Но если мы можем что-то для вас сделать…

– Вы уже все сделали. Идите.

Мужчины поклонились и, пятясь, вышли. Отец что-то сказал сыну, но слов Джулиан не разобрал. Зато он слышал, как тот ответил:

– Не знаю. Доктор Рид, который пишет в газете, должно быть, рехнулся. Там что-то про кота…

Джулиан повернулся к Фебе. В ее глазах блестели слезинки. Она прикусила губу.

– Я позолочу пулю, которую Чейз Эверси достал из меня, и буду хранить до гробовой доски, как самую ценную реликвию. Ведь она привела тебя ко мне.

Здоровой рукой он привлек девушку к себе. Поцелуй был долгим и сладким.

– Итак, каков будет ваш ответ, мисс Вейл?

– Да, – ответила она, и по ее щекам снова потекли слезинки. Я буду счастлива стать твоей женой.