Патруль обходил склады по внешнему периметру примерно раз в полчаса. Внутри, вдоль колючей проволоки, часовые располагались по одному через каждые сто метров. По одному часовому было выставлено и у дверей складов. Кроме того, три человека дежурили в КПП у ворот, и дежурная смена охраны располагалась в небольшом домике метрах в 30–40 от КПП.

Когда на землю опустились ночные сумерки, Сергей сказал:

"Ловить нам тут больше нечего. Как только мы попадем за проволоку, а то и раньше, собаки поднимут лай. Еще через две — три секунды нас обнаружат часовые. Поэтому действовать будем не столько скрытно, сколько дерзко. Приказываю:

Как только начнется разгрузка машин с боеприпасами, выжидаем подходящий интервал между проходами патруля и где можно — перебежками, а где нельзя — ползком, но максимально быстро, выдвигаемся к проволоке. Захария и Таланкин режут проволоку штык — ножами. За минуту до этого я и Коменская снимаем ближайших часовых, а Галактионов берет под прицел домик охраны. В течение этой минуты, конечно, поднимется стрельба. Не обращая на нее внимания, проходим на территорию складов и занимаем позиции для боя. Утром укажу прямо на местности, где чья позиция.

Задачи боя — Захария прижимает и отсекает своим пулеметом дежурную смену караула. Галактионов должен расстрелять из гранатомета склад с боеприпасами, открытый для погрузки, а после этого — подошедшую машину с боеприпасами. Коменская прикрывает меня и Таланкина. Да, Настя, не забудь утром снять ночной прицел с винтовки. Мы с Костей пробиваемся к ближайшим складам и минируем их. Как только мы отходим от складов, начинают отход все остальные. Мы с Таланкиным — в арьергарде, Коменская нас прикрывает издали, Галактионов и Захария обеспечивают прорыв через внешнее кольцо охраны. Но пулеметные патроны при отходе зря не жечь — у нас их негусто, а каждый раз путешествовать к тайникам мы не можем.

Если потеряем друг друга при отходе — контрольное место встречи — здесь". — Он ткнул пальцем в точку на карте. — "Вот, где отмечен родник".

Сержанта очень волновал исход предстоящего боя. Как сработают его ребята в своем первом настоящем деле? Не оплошают ли? Впрочем, в том, что хотя бы в чемнибудь, да оплошают, он был уверен. Но вот как им удастся преодолеть самый сложный барьер — начать убивать людей, которые, в общемто, им лично ничего плохого не сделали, и о которых им трудно думать как о ненавистных врагах, подлежащих беспощадному уничтожению? Не дрогнет ли рука? А ведь в бою это может означать смерть, и смерть, быть может, не одного человека…

Сержант не зря отказался от надежды на внезапность. С самого начала эта внезапность была утеряна. Когда до проволоки осталось еще метров пятнадцать, их заметил часовой, видневшийся под дощатым грибком по правую руку. Он сначала наблюдал за подозрительным шевелением травы, а затем сорвал ремень автомата с плеча. Часовой не слишком торопился стрелять, пытаясь надежно поймать нарушителя в прорезь прицела. И все же Мильченко едва успел опередить его автоматную очередь. Одиночный хлопок — и игольчатая пуля пробила кевларовый бронежилет, камуфляж, и порвала аорту.

"Вперед!" — уже не скрываясь, заорал Сергей. — "Перебежкой — к проволоке! Коменская, не упусти часовых!"

Настя, опершись на локти, стала лихорадочно ловить в оптический прицел пост охраны с левой стороны. Но перед глазами почемуто поплыли неясные зеленоватые силуэты.

"Черт! Забыла снять ночной прицел!" — Настя лихорадочными, суетливыми движениями стала отмыкать прибор ночного видения и коекак затолкала его в специальный подсумок на поясе. Тем временем застучали короткие автоматные очереди, и над их головами с противным свистящим шорохом пролетели пули. Заработал пулемет Захарии, за ним ударил автомат Таланкина.

Настя, наконец, снова вскинула снайперскую винтовку. Но ближайшие двое часовых уже были скошены огнем ее товарищей. Сергей и Костя прекратили стрельбу и уже резали проволоку. Захария длинными очередями лупил по домику охраны, не давая никому высунуться. Однако издали к месту перестрелки уже бежали часовые с других постов. Коменская поймала одного из них в оптику, плавно совместила светящиеся точки коллиматорного прицела и нажала на спуск. Винтовка дернулась; изображение в прицеле лихорадочно заметалось. Когда же она восстановила равновесие ствола, часовые по прежнему короткими рывками спешили к месту схватки. Их число не уменьшилось.

"Слишком резко рвешь за спуск!" — крикнул, на мгновение обернувшись к ней, сержант. — "Задержи дыхание и тяни с усилием, но плавно!"

Настя постаралась сосредоточиться и на этот раз сделать все так, как ее учили. Вот опять светящиеся точки совместились на силуэте человека с автоматом, прижавшегося к стене склада. Ее палец на спусковом крючке начал движение и тут пуля с тупым звяканьем задела по краю ее стальной каски. Девушка вздрогнула и пуля из ее винтовки снова прошла мимо.

Лишь третьим выстрелом она сумела поразить цель.

Тем временем Таланкин уже сменил рожок.

Продвинувшись вперед, за проход в колючей проволоке, всего на десяток шагов, он отстреливался, вжавшись в землю и почти не поднимая головы. Мильченко опередил его всего на три — четыре шага. Он беспрерывно перекатывался с места на место после каждого одиночного выстрела. До ребят донесся его крик:

"Меняйте позиции, вашу мать! Подстрелят!"

Вместо того, чтобы последовать его совету, Настя вдруг неожиданно для самой себя поднялась на колено, хладнокровно прицелилась и уложила на землю еще одного охранника. Буквально через минуту еще один неосторожно поднявший голову стрелок получил от нее пулю в лоб. И тут ее саму с силой ударило в грудь, опрокидывая на землю.

Витька, лежавший поблизости, не отрываясь от своего пулемета, окликнул ее: