– Поверьте, у меня есть причины, по которым с ним не стоит разговаривать, – ответила я. – Так что, по рукам?

Екатерина протянула мне руку.

– От такого откажется только дурак.

Несколько минут спустя всё было готово. Екатерина стояла позади оператора с камерой, возле меня уже устроилась самая эмоциональная журналистка на свете, а какая-то девушка в рубашке и джинсах – стажёрка, наверное – стоявшая возле двери, сосредоточенно писала что-то в блокноте, и мне оставалось только удивляться тому, с какой скоростью она перелистывала исписанные страницы.

– Начинаем, – бесстрастно сказала Екатерина. – Тонь, постарайся без ляпов, чтобы мы успели смонтировать к вечеру, хорошо?

– Да-да, конечно, – кивнула журналистка, сидевшая рядом со мной. Я заметила, как дрогнул её голос, да и руки у неё дрожали тоже. – Ну что, обратный отсчёт?

– Обойдёшься, – Екатерина обернулась к оператору. – Саш, запускай.

– Это редакция «Устиновских новостей» и я, Антонина Мещерякова, – затараторила журналистка Тоня. – Сегодня у нас в гостях сама Златоглазка, решившая впервые предстать перед слушателями и читателями…

Я незаметно подала сигнал Нику.

– Так что же заставило вас выйти из тени? – спросила Тоня.

– Скажем так, обстоятельства поменялись, – я безмятежно улыбнулась.

Послышался негромкий стук в окно, и все присутствующие обернулись, как по команде. Там уже ждал Ник, облачённый в свой супергеройский костюм, и глядя на то, как все замерли, не решаясь подойти к нему, я заулыбалась ещё шире.

– А вот и обстоятельства, – сказала я. – Знакомьтесь, это мой ученик.

Журналистка Тоня издала невнятный звук, похожий на икоту, и попыталась скрыть его за приступом кашля. На секунду меня царапнуло подозрение, что здесь что-то не так, но я решила не обращать внимания, тем более, что стажёрка в рубашке уже прошла к окну и открыла его. Ник проскользнул мимо девушки, подмигнул ей.

– Всем привет, – сказал он. – Соловей, к вашим услугам!

– Соловей? – ожила журналистка Тоня. Она вскочила со своего стула, её глаза блестели, щёки раскраснелись. – Но мы знаем вас по другому имени…

Я мысленно хихикнула. Конечно, он захотел бы назваться иначе, я рассказала ему про брата Андрея. Но Соловей… надеюсь, журналистка Тоня не попросит его спеть, чтобы доказать, что он достоин носить своё прозвище, боюсь, мы этого не переживём.

– Я знаю, меня называли иначе, – самодовольным тоном заговорил Ник, – но мне не нравится это имя, и я решил немного подправить ситуацию. Рад знакомству.

Стажёрка в рубашке всё так же молча прикатила ещё один стул, Ник удобно устроился в нём, журналистка Тоня опустилась на свой. Я молила небеса о том, чтобы тех, кто будет смотреть это интервью, не смыло волной пафоса, исходившей от Ника.

– А почему Соловей? – спросила Тоня. – Неужели вы хорошо поёте?