– Так ты пришла учиться сексуальным утехам? Хочешь доставлять наслаждение другому? – его глаза казались бешенными. Ноздри раздувались, а на шее заметно выпирали вены. Он стремительно подошел ко мне, крепко сжимая пальцы в кулак, да так, что те хрустнули. И мощным натиском своей сносящей темной энергией чуть не уронил меня в колючие кусты роз.

В ладони вонзилось несколько шипов и я испуганно встряхнула руками, стоило мне коснуться куста. Бог схватил запястья и, усадив меня на ближайшую скамейку, поднял мои руки ладонями к верху.

– Проблема, – фыркнул он, а я уже плача, считала секунды, когда яд роз подействует на меня. – Буду звать тебя Проблема, раз Мира тебе не по душе.

– Я что умру?

– Когда-нибудь.

– А сейчас?

– Тебе что, так не терпится? Помолчи немного, я достану шипы.

– Больно! – зашипела я, когда он надавил пальцами, доставая острую занозу.

– Потом сделаю приятно, – ошарашил меня, и я дернула рукой. – Не шевелись, – процедил сквозь зубы, сжав губы в тонкую линию. И я молча сидела, хлюпая носом и смотря куда-то вдаль в ожидании конца.

– Закончил! Проблема, Бездна тебя поглоти!

– А как же яд?

– Какой яд? Ах, яд. Да я пошутил.

– Пошутили? Вы что? Я тут чуть Богам душу не отдала сидя на этой вашей скамейке!

– Каким еще Богам ты собралась душу отдавать? Я единственный кому достанется твоя душа… Вместе с телом, – добавил он резко.

Я выдернула свои руки из его рук и отвернулась обидевшись. Пошутил он! Шутник года, блин!

– Но розы срывать нельзя. Ты живая, они мертвые.

– В каком месте они мертвые? Они же цветут! – фыркнула не обернувшись. – Да и вы на труп не похожи, сорвали вон! – кивнула на валяющийся сухой бутон под ногами.

– Ты в царстве мертвых. А я Бог, Мирэль, хоть и Проклятый, но все же... Поверь… Мне. Так. Можно, – шепнул он мне в ухо, и я остро ощутила горячее прикосновение на моей шее, которое пустило легкий холодок по всему телу, а через секунду меня охватил пожар. Самый настоящий пожар. Ведь прижавшийся ко мне Бог бесцеремонно поднимал платье и гладил мои ноги. А я даже не сопротивлялась, а таяла как мартовская кошка, прижавшись спиной к его каменной груди теснее, пока его губы продолжали зацеловывать плечи и шею.

А его руки…О, Бездна!

Пока одна рука жадно массировала грудь, сжимая уже затвердевший сосок от возбуждения, другая поднималась все выше и выше! Пока не достигла того самого места где хранилась та самая девичья честь все восемнадцать лет!