— Ничего, — бормочет она.

— Вы что-то заметили?

— Что?

— Вы кого-то преследовали?

Она изучает его лицо. Он напоминает ей Кевина.

— Никого. Лису.

— Лису?

— Ну да.

Она поворачивается и оглядывается в поисках тропинки, чтобы выбраться из леса.

Мужчина идет за ней.

Анна пробирается сквозь густые заросли, пока вдали не появляется просвет. Это двор ее дома, и тут она может вздохнуть свободней.

Анна заваривает чай для полицейского. Чем больше она на него смотрит, тем больше крепнет у нее уверенность, что это именно он оставил рыжеволосую девочку у нее во дворе. Анна не хочет спрашивать его об этом, чтобы еще больше не усложнять ситуацию, которая, она надеется, разрешится простым объяснением. Тем не менее она напоминает ему, как в отделении офицеры обернулись на него, когда она упомянула черный пикап со снегоочистителем.

Полицейский смотрит на цветок в центре стола. Он усох и согнулся, красный превратился почти что в черный.

— Я должен кое в чем признаться, — говорит он.

От его взгляда Анне хочется бежать куда глаза глядят.

— Это я чистил вам дорожку.

Анна чувствует, как слабость разливается по всему телу. Губы у нее кривятся от отвращения.

— Так где же ваша дочь? — спрашивает она сердитым шепотом.

Полицейский глядит на Анну, потом переводит взгляд на струйку пара, вылетающую из носика кипящего на плите чайника, и собирается с духом, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

— У меня нет дочери.