Священник уже ждал меня перед алтарем, и я взглянул на его лицо с водянистыми глазами и белыми волосами, прежде чем отпустить его. Он был просто еще одним инструментом, который мой отец использовал против меня.

Отец поднялся с места на передней скамье, и мое сердце подпрыгнуло, когда он притянул Рокси к себе, прижимая ее, и бросил на меня взгляд, который говорил, что он знает, кто победил.

Здесь были только мы, и я не был уверен, было ли это потому, что он никого не приглашал, или он просто хотел на мгновение вонзить нож мне в живот, прежде чем впустить их.

Лицо Рокси было бледным, и в ее больших глазах я увидел страх и боль, отголоски того, что он сделал с ней прошлой ночью, все еще сохранялись, несмотря на то, что теперь он исцелил ее. Он одел ее в белое платье, чтобы поиздеваться надо мной, и от того, как кружево прижималось к ее телу, мне захотелось, чтобы это была какая-то другая реальность. Чтобы это были я и она, стоящие здесь одни, пока я обещаю ей все, что могу дать.

У меня перехватывало дыхание от боли, и, глядя на нее, я чувствовал себя так, словно в мое сердце вонзили нож, потому что она всегда будет моей и никогда не сможет быть моей.

— Рокси, — выдохнул я, глядя ей в глаза и пытаясь передать ей все, что я чувствовал, без слов.

Я хотел вырвать ее из его рук, утащить с собой и просто бежать и бежать, пока мы не потеряемся настолько, что никто никогда не сможет найти нас снова.

— Дариус, мне жаль, — начала она, и я с облегчением увидел, что на этот раз ему не удалось раздавить ее тенями, но это значит, что она чувствовала каждую каплю боли, которую он ей причинил.

— Выпей это, Роксания, — приказал отец, протягивая ей склянку с красной жидкостью и заставляя взять ее в руку.

— Что это? — прорычал я, желая выхватить у нее этот сосуд и зашвырнуть его как можно дальше.

— Выпей это, или я убью Ксавьера, — небрежно добавил отец, и я громко зарычал, встав между ним и моим братом, который испуганно заржал, но все еще твердо стоял рядом со мной.

— Все в порядке, Дариус, — настаивала она, хотя мы оба знали, что это не так.

Я протянул руку, чтобы выхватить ее, но не был достаточно быстр, чтобы помешать Рокси откупорить бутылку и выпить содержимое до дна.

— Что это было? — заорал я, не заботясь о том, смотрит ли гребаный священник или нет.

— Просто немного эссенции осеннего цветения. Если она выпьет эликсир весеннего сияния, который я приготовил в течение получаса, это не будет смертельно. Я хотел убедиться, что у тебя не возникнет никаких театральных идей о том, чтобы сделать какой-нибудь грандиозный жест во время церемонии, — сказал отец непринужденно, словно не он только что заставил ее выпить смертельное зелье.

Я покачал головой, пытаясь отрицать, что это действительно, блядь, происходит. На приготовление эликсира весеннего сияния уходит четыре дня, и я не знаю ни одного места, где можно было бы найти его так быстро. Он украл последний дюйм надежды, за который я цеплялся, думая, что смогу найти какой-нибудь выход из ситуации.

— Не унывай, Дариус, — сказал отец, его взгляд скользил по мне, оценивая, словно он впитывал всю мою боль. — Я дам тебе две минуты с Роксанией, чтобы сказать все, что тебе нужно, до прибытия остальных гостей, а потом больше не буду слушать глупости. Если после этого ты захочешь снова получить ее в свое распоряжение, тогда заведи себе от невесты Наследника и научись вести себя прилично.

Он подтолкнул Рокси ко мне, и я обхватил ее лицо руками, создавая вокруг нас заглушающий пузырь, в то время как мой разум кружился от отчаянного желания найти какой-нибудь выход из происходящего.

— Скажи мне, что делать, детка, — вздохнул я, глядя в ее зеленые глаза, надеясь, что она придумала что-то, чего не придумал я.

Она тяжело сглотнула и покачала головой.