— Выходи на палубу, стройся! — нас разбудили истошные пацанские вопли.
Блин, нафиг так орать? С часок хоть поспали? И чего они ещё затеяли? А! Лют что-то говорил про построение. Ага, начальство, пока мы спали, успело перебраться со шлюпа. Пойти посмотреть что ли? Всё равно визгом поспать не дадут.
Казачата и близняшки, ошалело тараща глазёнки, уже сидели на канатах, ребята Вани Ножика нехотя поднимались с досок палубы.
— Быстро продрали глаза и на палубу, — даю команду и отдельно обращаюсь к заложницам, — касается всех! Девочки за мной, остальные, куда поставят.
И грустно бужу детскую свою сущность:
— Пойдём, Захарушка, запишемся в пираты?
— А мы кто? Такого в том городке начудили!
— Мы, Заки, просто уголовники. В уголовники попадают, а в пираты записываются.
— Опять хохмишь?
— Да ты пойди, проверь. А я пока вздремну трохи.
— Ладно… Неждан, ну Неждан!
— А? Что случилось?
— Чего это они? — каким-то стеснительным тоном недоумевает Заки.
Парень привлёк к себе внимание общественности. Одет по-пижонски в камзол на голое тело (великоват, блин!), чистые, почти новые штаны (панталоны без резинок на дурацких шнурках), при шляпе, поясе и башмаках, но без носков, то есть чулок (вот гадство!). На поясе кортик, за поясом пистолет. Следом семенят «грёзы подростка» в двух экземплярах. Ещё неделя не прошла, как нас с Заком за борт выбросили, а мы тут, да ещё и с форсом. Пацаны разглядывая чудо, комментируют, делают предположения, обмениваются мнениями:
— Гляди-ка, он живой, Дрист этот.
— Ага. Мне Бобби говорил, только я не поверил.
— Одет, как не знаю, что сказать. И девчонок захватил и приволок не понять как!
— Пистоль у него и кортик. А у нас всё после дела отобрали.
— Отберёшь у него, как же!
— Джек отберёт.