— Во-первых, ты — умница, во-вторых, тело работает общее. Просто ты своему телу не хозяин. Пока. — Снова перехожу на деловой тон.
— Хм, ты моему телу хозяин? — мальчишка не может сдержать ехидства.
— Ага. Я просто говорю ему «фас», — «не замечаю» подначки.
— И оно само?! — пацан ожидаемо повёлся.
— Ну, почти. Словами это передать трудно, — «усталым» тоном закругляю беседу. — Это объясняют болью и страхом, а постигают с накоплением опыта, болезненного опыта. Научишься или погибнешь — всё получится, не ссы.
— Дык, наверху ж выссались! — острит мальчишка, оставляя точку в разговоре за собой.
Ага, точку, типа поговорить больше не с кем, блин!
— Ну что, Дристун, нажрался господского берла, выссался, выдрыхся? — донёсся добродушный басок Бобби Маленького.
Зак открывает глаза. Точно он, акселератина.
— Да, Маленький, даже искупался. Завидно?
— Обнаглел. Рисковый ты пацан, но старших научись уважать, хотя уже поздно, наверное. Длинный Джек велел тебя к нему привести. Сам пойдёшь?
— Сам пойду.
— Вот и хорошо, может, обойдётся. Чудит Длинный непонятно, но с ним не поспоришь. Пойдём.
Идём к трону владыки. Зак с Бобом болтают по дороге.
— Что там Длинный чудит?
— Да как всегда, в общем-то, Джонни Ножика помнишь?
— Вечная ему память?
— На этот раз не так почему-то, хотя засветил он ему знатно.
— Воскрес что ли?! — усмехнулся Захар. Других версий у него, зная Джека, и возникнуть не могло.
— Во-во! Длинный отчего-то как замер весь и надувать его стал, представляешь?! А Чарли Ёрш ему грудь мял, и считал зачем-то, вот Ножик и ожил!