Рукопись. Глава 10

Жанна Ивлева. Светлана Рогова. Зинаида Галкина.

Я выписала имена и фамилии погибших женщин, а также даты их рождения и смерти, распечатала фотографии Роговой и Галкиной и теперь смотрела на все это, пытаясь понять, что могло их связывать. В голове не было ни одной идеи, ни единого предположения.

Впрочем, вглядевшись в свои записи повнимательнее, я обнаружила кое-что. Все смерти произошли летом, с разницей в три года.

Тройка. Не об этом ли говорила ясновидящая Фарида? Но при чем здесь круг?

Глупо утверждать, что ты все целиком и полностью знаешь о своих родных. Сокровенные тайны есть у каждого человека, даже самые близкие порой преподносят сюрпризы. Это я к тому, что Жанна, конечно, могла знать двух других погибших женщин и мне это могло быть неизвестно.

Однако я точно знала, что никогда прежде не видела Роговой и Галкиной в компании сестры. Их лица были мне незнакомы. На момент смерти сестре было тридцать лет, Роговой – двадцать восемь, Галкиной – тридцать восемь. Выходит, они не могли учиться в одном классе или ходить в одну группу детского сада.

Возможно, учились в одном вузе? Допустим, Рогова и Жанна учились на разных курсах, а Галкина преподавала там же, они могли сталкиваться в коридорах и аудиториях.

Я порылась в своих записях. Не складывается. Судя по тем сведениям, которыми меня снабдил Рустам и которые я отыскала в Интернете, Рогова окончила торговый техникум, а у Галкиной было неоконченное высшее, причем техническое, так что преподавать в финансово-экономическом она никак не могла.

Жанна всю жизнь прожила в Ягодном, в Марий Эл, насколько я помню, никогда не ездила. Галкина, судя по всему, всегда жила в Йошкар-Оле. Тупик.

Случайное знакомство? Интернет? Возможно, возможно…

Стрелки часов незаметно подбирались к одиннадцати вечера. Пора спать, завтра рано вставать на работу. Голова шла кругом от вопросов, ответы на которые ускользали от меня. Я запустила пятерню в свои короткие волосы и резким жестом растрепала их. В детстве, когда не могла до чего-то додуматься, я всегда так делала, а мама меня ругала: что за вид? Волосы дыбом, как у мальчишки-хулигана!..

В квартире было темно. Мой стол – маленький островок света – со всех сторон омывала чернота.

Умершие женщины пристально смотрели на меня с фотографий, казалось, в глазах у них притаилось что-то недоброе.

«Не надо!» – вспомнилось мне. Может быть, они хотят сказать мне это? Потребовать, чтобы я оставила их в покое? Должно быть, им не нравится, что я ворошу прошлое, тревожу их память.

Вдоль позвоночника заструился холодок. Нужно было встать и включить верхний свет, но страх, который накатывал холодными волнами, парализовывал, обездвиживал. Разом вспомнились встреча с девочкой на кладбище и мертвая, неподвижная фигура Жанны в ногах на моей кровати.

Мне показалось, что краем глаза я вижу в углу, возле окна, слева от себя высокую фигуру. Кто-то стоял там и смотрел на меня. Нет, не стоял – ноги существа, одетого в длинное одеяние (саван?), вроде не доставали до пола.

Повешенная! Господи, это же она! Голова склонена набок, руки вдоль тела, на шее – истлевшая от времени веревка. Эта веревка будет волочиться за нею, когда висельница подойдет ближе, чтобы… чтобы… Чтобы я посмотрела на нее и сердце мое остановилась от ужаса. Я не смогу отвести взгляда, увижу страшное почерневшее, распухшее лицо, тусклые мертвые глаза, которые светятся алчностью и злобой. И я пойму, зачем она здесь… Пойму, что она пришла забрать меня. Она хочет, чтобы меня тоже не стало!

Я кричала, кричала изо всех сил, но отчаянный вопль не сорвался с губ, остался внутри меня, перекрыл горло, не позволяя вдохнуть.