– У всех магов помимо человеческого облика есть еще и ипостась животного, а у самых сильных их даже две…
– Значит, ваши маги – оборотни? – охнула я, тут же припоминая все жуткие легенды моего мира о людях-волках.
– Можно сказать и так.
– И бестьяры тоже оборотни?
– Нет, – покачал Глеар головой. – Иначе ходил бы я в таком виде? Бестьярам передаются звериные гены родителей-магов, но дар оборотничества нет. Вот и получается, что мы ни то, ни се. Не люди и не звери. Уроды, в общем… Кому-то везет и звериного в их облике очень мало или почти незаметно, а в ком-то звериного больше, чем человеческого…
– Да уж…– только и смогла протянуть я.
– Только не стоит меня жалеть, тайра! – заметив мой подавленнй, вид уже веселей произнес Глеар. – У меня все прекрасно! Мне повезло поступить на службу к вилону Соулу, и он относится ко мне очень хорошо, почти как к сыну!
– Твой вилон Соул, как я понимаю, маг? – уточнила я.
– Именно! Один из сильнейших в Сальмаре, – это было сказано даже с некой гордостью.
– Постой, – я даже замедлила шаг от мысли, которая внезапно меня посетила. – А не твоему ли вилону я должна родить наследника?
Глава 4
Ну конечно! Как я сразу не подумала об этом вилоне? И Глеар перед ним так заискивал…
– Так что, я права? Это из-за него ты притащил меня сюда? – повторила я свой вопрос. – Я твоему вилону должна родить наследника?
Бестьяр на миг отвел глаза в сторону, затем вновь взглянул на меня уже с улыбкой:
– Вилон Соул был бы счастлив, если бы вы родили ему наследника…
Ответ прозвучал как-то неоднозначно, будто за ним скрывалось еще нечто важное, но что именно, уточнить я не успела: Глеар, узрев наконец родник, поспешил к нему. Положив свой хрон под самую струю, он довольно улыбнулся, затем набрал пригоршню воды и сделал несколько глотков.
– Не желаете? – предложил он и мне. – Вода хорошая, чистая…
Пить я желала. А еще умыться, причесаться и переодеться, ведь я до сих пор находилась в больничной пижаме, да еще и босиком, отчего чувствовала себя не совсем уютно. Но, к сожалению, в данную минуту могла удовлетворить лишь две из этих потребностей: утолить жажду и ополоснуть лицо холодной, бодрящей водой.
Когда закатывала рукава, обратила внимания, что узор-клеймо побледнел и теперь был виден только на запястье и немногим выше его. И прикосновения к нему не вызвали никаких болезненных ощущений. Хоть тут меня не обманули…
– Это лот, знак тайры, – заметив, что я разглядываю руку, сказал Глеар. – Когда тайра зачинает дитя, он меняет цвет на тот, что ближе всего к роду ее супруга. Если же после рождения ребенка тайра хочет вернуться в свой мир, и супруг ее готов отпустить, лот исчезает.