Металлизированный костюм, подумал Колосов, пока его с Панкратовым, и специалистами мобильной бригады везли в аэропорт. Агата ходит в таких. После завершения дела «Проект Всевластье» ей приходится прибегать к этой мере безопасности постоянно — после хотя бы одного документированного контакта с Шодан человек «помечен» на всю жизнь, и защититься от повторной попытки дистанционного управления сложнее.

— Мониторы показали, что в Москве сейчас действует кластер Шодан. — Профессор вывел на экран схему. — Нам приказано в Москве не появляться, доставить туда две мобильные команды. Они заменят выбывшую точку входа в Засолье и локализуют кластер.

— Кластер активно расширяется? — Травматург побарабанил пальцами по столу.

— Нет, признаков расширения нет. Ориентировочная мощность шестьдесят — шестьдесят пять узлов, в состоянии покоя.

Магна присвистнула. До шестидесяти пяти эффекторов сразу! Шодан вышла на тропу войны? Тогда, во время операции «Эверест», в дата-центре их встретило сто пятьдесят пять эффекторов. Большинство из которых оказались наёмниками либо инструкторами по военному делу — и все вооружены до зубов. Однако каким бы крупным ни был кластер, он зависит от наличия постоянной связи с вычислительным комплексом — компьютерами, в которых, собственно, и «живёт» Шодан. Блокируешь связь, остановишь компьютеры — и кластер можно считать обезвреженным: каждый из его участников всё ещё крайне опасен, но уже нет ни координации усилий, ни единого плана действий. А для «заражения», навязывания человеку программы действий, нужны электронные устройства. Миниатюрные, излучающие только в момент заражения — их могут и не засечь пресловутые рамки-детекторы, но — они всегда есть. Как только такое найдено и удалено, эффектор уже не сможет привлекать новых людей в свой кластер.

— Как наш новобранец? — поинтересовался Профессор у Дока, после того, как все остальные приступили к выполнению приказа. На ближайшие три часа Травматург и Магна будут заняты. Магну бы туда, обезвреживать электронику — её конёк. Но раз приказано самим не участвовать — выполняем приказ.

— У себя в комнате. — Док вынимал коробки с «зельями» — теми, что передадут мобильным командам. — Думаю, справимся без успокоительных. Шеф лично придёт обсуждать трудоустройство?

— Нет, мне поручил. Через… — Профессор вновь достаёт часы, смотрит, прячет. Вот зачем ему это? Все же знают, что он сам — лучший хронометр и компас в окрестностях. — Через четыре часа займусь, если не будет срочных вызовов.

— Трофеи нам передадут?

— Да, приказано доставить, если позволят обстоятельства, хотя бы один её сервер. По возможности в исправном состоянии. И хотя бы одного эффектора.

Плетнёв сидел в кресле у себя «в номере», и думал.

Прочёл «чёрную папку». Немаленький такой свод инструкций и правил — здешний распорядок. Что где находится, к кому по какому поводу обращаться. Понятно, что «часы», выданные ему — это электронный пропуск. Удивительно, но прочитанное запомнилось с первого раза. С заучиванием наизусть у Плетнёва вообще всё туго, с детства — в школе все эти уроки литературы были постоянным мучением. А вот эти инструкции запомнились сразу. Специально проверял: пытался вспомнить, записывал, затем открывал папку и сверял. Всё помнит! С первого прочтения! Ну не чудо ли?

…Кажется, что я тут уже неделю как минимум, подумал Плетнёв. Два дня назад мы ещё созванивались, и через неделю должна была быть свадьба. Помню ещё, как Галка «отбивалась» от своих и моих родителей — им всем непременно нужна роскошь, пышное действо… Зачем, спрашивается? И вот теперь — всё. Поверить трудно! Но как не поверить в то, что сам видел? Как можно было проползти десяток метров и оказаться в помещении, где до потолка метров пятьдесят? Морг ведь стоит не в пещере, не в шахте. Что за пакет Травматург бросил за спину там, в проходе? Каким образом Док взял кровь, не повредив кожу, и что было на самом деле в красной капсуле? А уж визит к этой таинственной Кыси и вовсе кажется сном наяву. И всё ещё ожидаешь, что откроется дверь, и внутрь войдёт врач-психиатр в сопровождении дюжих санитаров…

Нет. Всё, так нельзя. Так и спятить можно. Плетнёв взял папку с досье Кыси, и вышел из комнаты. Смешно, но пытаешься открыть папку в комнате — а все листы пусты, только одна приписка: «доступ разрешён только из библиотеки». Как они этого добиваются? Что за технологии?

Не нужно часы эти никуда прикладывать, всё опознаётся дистанционно. Вот и сейчас: дверь в библиотеку позеленела на долю секунды, мягкий щелчок — открыто. Внутри сам включается свет. Провалиться, действительно библиотека! Шкафы с книгами, множество непонятных устройств — вон те, похоже, для чтения микрофильмов. Несколько компьютеров на столах слева от входа — на мониторах, что характерно, картинка-заставка из «Матрицы», осыпающиеся зелёные символы. К компьютерной сети доступа пока нет, сказал Травматург, потребуется — обращайся ко мне или Профессору. А вот к библиотечному терминалу — есть. Тоже компьютер, но специализированный. И все надписи — на русском языке! Почему? Ведь основной язык здесь — английский, Контора работает на правительство США!

Среди прочего, подумал Плетнёв, меня теперь ещё и в государственной измене можно обвинить. Но если честно, это пугает меньше всего. Ладно. Он уселся за стол с библиотечным терминалом, и открыл папку с досье. И не заметил, как погрузился в чтение — не оторваться.

…Лаки обнаружила Помещение (так и пишут, с заглавной буквы), одно из «потайных». В них долго не удавалось попасть после «Гавайской катастрофы» (понять бы, что за катастрофа — допуска нет), но вот однажды Травматург сумел найти цепочку, открывшую коридор в одно из «потерянных» мест. Всю исследовательскую группу тогда встретили в состоянии частичной потери памяти — всю, кроме Лаки. Она сама возникла на дне резервного энергоблока часом спустя, и по её рассказу вышло, что Помещение считает своим некая разумная сущность, которая и выпроводила всю команду прочь. Лаки сумела противостоять стиранию памяти, и, видимо, её талант мысленного общения заинтересовал эту самую сущность.

С того и началось. Вся Контора стояла на ушах, а Лаки стала тем единственным сотрудником, с которым согласилась общаться «Кысь» (тогда ещё ей не придумали условного имени, был только временный порядковый номер). И прошло почти два месяца ежедневных попыток общения, прежде чем Кысь перестала воспринимать Контору и Видящих в целом как докучливых насекомых. Мне страшно, говорила Лаки каждый раз. Я видела, что она умеет, и мы, вместе взятые, вряд ли справимся, случись что. Смахнёт не глядя. Откуда она, почему выбрала именно это Помещение, что ей вообще нужно — остаётся неясным. Да и как общаться с существом, языком которого является музыка? Лаки упорно называла сущность «она», хотя облики её были самыми разными — среди гуманоидных там были минимум четыре отчётливо мужские формы. Среди животных — примерно поровну самцов и самок. Не знаю, отмахивалась Лаки, не могу объяснить. Я отчётливо понимаю, когда говорю с женщиной. Это женщина.

…Плетнёв пролистал несколько листов… спохватился, перелистал пару предыдущих. Вот то, что не сразу бросилось в глаза: «по завершении обследования субъекта такого-то, после посещения локации объекта (замещено чёрным — нет допуска), условное имя Кысь, обнаружены признаки клеточной регенерации, увеличения резерва стволовых клеток, в течение двух часов сошли невусы, рубцы на местах ранений… ага, вот ещё: проверка зрения показала полное восстановление эластичности хрусталика, субъект более не нуждается в использовании корректирующих линз». Чёрт, язык сломаешь! Нет чтобы простыми словами: оздоровление и омоложение организма, всё в таком духе. Зрение! Интересно, есть ли здесь таблицы для проверки зрения?

Есть. Удивительно, но с библиотечным терминалом Вадим, не очень дружащий с вычислительной техникой, нашёл общий язык буквально за пару минут. Отличная поисковая система! Так, отойдём на такое-то расстояние…