В комнате повисла задумчивая пауза и клубы сигаретного дыма. Никто из присутствующих не мог предложить более или менее правдоподобное объяснение весьма странному поведению объектов слежения.
-Да-а-а..., - наконец проговорил Дубов, понимая, что как старший по званию, он обязан дать какую-то версию, - Логика построения событий предполагает её развитие в алогической системе с проецированием в интегральную область наиболее вероятностных отношений..., - с этими словами Саша с задумчивым видом налил себе пива.
Шарапов и Тараскин в немом изумлении смотрели на своего старшего, а в Машиных глазах застыло выражение почти детского восхищения.
-Ладно, коллеги, - снисходительным голосом продолжил Дубов, - Так, или иначе, у нас есть бесспорный факт: объект получил от Рыбакова сумму в несколько тысяч американских долларов, точную сумму пока не знаю. Рыбаков и "Деревянный" раньше знали друг друга, иначе бы объект не получил деньги и они вместе не напились бы до поросячьего визга. Это надлежит проверить. Вы поможете нам, Маша? - с этими словами Саша опять прошелся рукой по её плечу.
Маша, скромно опустив глаза, но внутренне вся дрожа, сказала:
-Конечно, Александр, все проверю и лично вам сообщу.
Слово "лично" было сказано очень лично и их взгляды встретились. Саша понял, что доклад Маши будет очень волнующим.
-Ну ладно, ребята, - вставил слово Тараскин, - Давайте, действительно, выпьем за знакомство, а? Шампанское нагревается!
-Ладно, наливай! - махнул рукой Дубов, - За сотрудничество и полное взаимопонимание! - при этом он бросил взгляд на Машу.
Та смотрела на него с полным пониманием.
Деревянко проснулся среди ночи с чувством смутного страха, усиленного бешеной жаждой и полным непониманием того, как он очутился в гостинице.
Последним светлым моментом в череде событий, связанных со встречей с Джимом Рыбаковым, были несколько тысяч долларов, которые Джим вытащил дома из собрания сочинений Ленина, а также когда они после этого пошли гулять по городу и Деревянко дал по морде какому-то прохожему, попросившему закурить.
После этого была полная темнота, впрочем, один момент, когда Деревянко пытался затащить в такси какую-то девицу и кричал "Хотел Волга! хотел Волга!", он вспомнил и тут же его прошиб пот при воспоминании о шести тысячах долларов, которые он положил в карман пиджака.
Деревянко зажег свет над кроватью и начал искать пиджак. Голова тупо ныла и не давала никаких ценных указаний по процессу.
"Надо полечиться...", - решил Иван и тут увидел на журнальном столике свою заветную бутылку виски "Хандред Сиграмс", но она была пустой. Он взглянул на беспечно храпящего на другой кровати Дубова и понял, что его опередили.
"Вот сволочь!" - с тихой ненавистью подумал Иван, - "Хоть бы сто грамм оставил! Пристрелю гада!". Тут он вспомнил, что пистолета с глушителем у него уже нет и одновременно увидел на тумбочке возле телевизора бутылку с какой-то темной жидкостью.
"Солнцедар. Портвейн", - прочитал Деревянко. Название "Солнцедар" ему ничего не говорило, но название "портвейн" напоминало об экзотических островах Антигуа и Ямайки, при этом в обязательном сочетании с полуобнаженными красотками с шоколадной кожей.
Странная пластмассовая пробка его не остановила - он с рычанием сорвал её зубами и, звеня об стакан, налил себе грамм 120. В воздухе запахло ароматом плодоовощной базы.
Сделав большой глоток, Иван застыл от ранее неизведанного ощущения гидравлического удара изнутри, сопровождающегося дрожью по всему телу, потом внезапно заработала голова. Деревянко вдруг понял, что пиджак, который он искал, надет на нем и лихорадочно зашарил во внутреннем кармане. Деньги были на месте и почти все. Недоставало каких-то ста пятидесяти долларов.
"Таксисту, наверное, дал...", - подумал он и перевел дух. Иван медленно снял пиджак, затем брюки, рубашку и налил себе еще этой странной красной жидкости.