Глаза мастера Синанджу угрожающе сузились. Он весь надулся и сжал кулаки. Потом зачем-то продемонстрировал ногти цвета слоновой кости и, сложив кисть наподобие когтистой орлиной лапы, нанес молниеносный удар по тушке морского петуха. Словно по волшебству на газету, аккуратно расстеленную на столе в гигиенических целях, посыпалась серебряная чешуя.

Следующим ударом он отсек рыбе голову. Ловко подброшенная в воздух, рыба, казалось, ожила и трепыхнула хвостом, но Чиун только того и ждал. Еще одно молниеносное движение – и отделился хвост, а за ним плавники. Причем так быстро, что казалось, будто рыба сама избавляется от бесполезных в ее нынешнем положении частей своего тела. Главное – мастер Синанджу орудовал только острым как бритва и слегка загнутым внутрь ногтем указательного пальца.

– Надеюсь, ты предварительно вымыл руки? – с иронией осведомился Римо, поскольку телефон наконец замолчал.

Учитель не ответил. Телефон же снова ожил и огласил дом прерывистой пронзительной трелью. Римо меланхолично поменял опорную руку и мечтательно зевнул.

Чиун в мгновение ока завершил разделку морского петуха и предъявил ученику две миски – в одной лежали аккуратно нарезанные кусочки филе, в другой – кожица, хвост, голова и внутренности.

– Почему не аплодируешь? – спросил кореец.

– Сомневался, а того ли ты ждешь.

– Что ж, гений в похвалах не нуждается.

– Отлично, значит, я все сделал правильно.

– Посредственность часто скрывается под личиной искренности.

– По-моему, филе получилось то, что надо!

– Не о том речь. Ты что думаешь, я просто так демонстрировал тебе древнейшее корейское искусство разделывания рыбы?

– Ладно, сдаюсь. Итак, зачем ты демонстрировал мне древнейшее корейское искусство разделывания рыбы?

– Чтобы отвратить тебя от возможных ошибок в будущем.

– Это каких же?

– Сейчас я Верховный мастер Синанджу, а ты всего лишь ученик мастера.

– Угу.

– Ты продолжишь мой путь, наденешь мое кимоно, после того как я отбуду в мир иной или устранюсь от дел...

– Насчет кимоно еще надо подумать.

– Но такова традиция!