— А ты не можешь ему запретить?

— Не могу. Настолько мои полномочия не простираются. Вот после ужина посмотрим, ладно? Я-то не против, но только когда дон Ромеро угомонится и ляжет спать.

Кантор досадливо передернулся, представив себе, как будет выглядеть его визит к даме среди ночи, и вздохнул, смиряясь с неизбежным. Что ж, на этот раз навестить Азиль и познакомиться с ее подругой не удастся. А жаль.

— О чем вы там шушукаетесь? — поинтересовался Эспада, занятый у зеркала своей прической.

— Да вот, Кантор по бабам собрался, и просит разрешения отлучиться, — пояснил Торо.

— Ну, если это секрет, то пожалуйста, — пожал плечами Эспада.

Кантор снова вздохнул и полез в мешок за расческой. Торо оглянулся на дверь ванной, где как раз плескался подопечный, и проворчал:

— Долго он там будет сидеть? Почему я всегда последний должен мыться?

— Потому, что у тебя самые короткие волосы, — спокойно пояснил Эспада, разделяя пряди на виске. — А у Кантора самые длинные, и долго сохнут. Поэтому он моется первым, я — вторым, и так далее. Чтобы, пока вы с Ромеро домоетесь, мы с Кантором уже высохли. Принцип понятен?

— Понятен. Но мне надоело. Я вас с Кантором как-нибудь ночью тихонько постригу, пока вы будете спать. — добродушно проворчал Торо. Эспада засмеялся и принялся заплетать косичку на правом виске, а Кантор серьезно сказал:

— Шутки шутками, но не вздумай и вправду такое сделать.

— А что? — улыбнулся Торо. — Я, конечно, шучу, но если серьезно, зачем тебе такие лохмы? Неудобно же. И мешают, и сохнут долго, и мыла на них идет много.

— Мне нравится, — отрезал Кантор. Торо внимательно посмотрел на него и спросил:

— Это из-за того, что в лагере тебя остригли наголо? Или тебе всегда так нравилось?

— Не твое дело. — огрызнулся Кантор. За Торо водилась дурацкая манера задавать вопросы о том, о чем не следует, и если бы Кантор не знал ее истоков, давно бы уже крепко обиделся и набил товарищу морду, невзирая на разницу в весовых категориях. Но зная причины нездорового любопытства товарища Торо, он все же понимал, что тот вовсе не намеревается кого-то обидеть, а просто в прежней своей жизни привык задавать людям подобные вопросы и более того, получать на них честные ответы.

— Отстань ты от него, — посоветовал Эспада, закрепил косичку и занялся левым виском. — Меня, например, тоже в свое время взбесило, когда меня остригли наголо.

— Тебе своих косичек было жалко?

— Жалко? Да это самое страшное оскорбление для профессионального фехтовальщика, когда с него состригают классовые знаки различия. Если тебе это понятно. Ты же у нас неизвестно, кто.

— Уж конечно, не фехтовальщик, — проворчал Торо. — Я правда не знал, что твои косички что-то означают. Я думал, это для красоты. Знаешь, в нашей деревне воинов не водилось и в их прическах я не разбираюсь. Кантор, а твой хвост тоже что-то означает?

— Означает, — серьезно кивнул Кантор. — Иди, я тебе на ухо скажу.