Проходят иногда моменты истины столь нелепо, что потом не поймешь, в чем было дело, отчего этот порог казался тебе стеной, и так и не случилось прыгнуть с непроглядной высоты. Вот казалось ты стоишь на утесе, под тобой туман и он окутывает всю гору, неизвестно тебе о его высоте и ты ступаешь в одной лишь надежде, что у тебя вырастут крылья. Именно крылья должны вырасти и не иначе, не земля вдруг окажется ближе, а крылья станут резать спину. Шаг сделан, и что же дальше, не полет, а падение, болезненное, но не смертельное, порог взят, с шишками и ссадинами и снова без крыльев. Порог очутится и снова, ты придешь к нему, и опять поверишь туману.

Все трое оставшихся и обреченных на странствия путника продолжили идти. Они возвращались на остров, только теперь не стали идти тем же путем что пришли, а двинулись южнее, напрямик через перешеек, разделяющий мраморное и черное море. К тому моменту как они перешли Босфор, прошел ровно год с тех пор, что они были вне дома. Легче всего эту разлуку переживал Каин, Бен же напротив, тосковал едва ли не более всех, даже Чарли казалось, уже привык к кочевой жизни, наверное, по молодости. Как бы там ни было, каждый понимал, что ничего их там не ждет, и уж тем более ни кто. Это, пожалуй, и делало их сильнее, возможно такая обреченность дар, возможность начинать сызнова.

На некоторое время путники останавливались в провинциях Рима, чтобы хоть как то прокормить себя. Обыкновенно это происходило недолго, по месяцу, иногда по два, занимаясь сельским хозяйством, а иногда плотничеством. Они дошли далеко, прежде чем остановиться надолго. Тем временем прошло уже не меньше трех лет с момента как они покинули британский остров. Так продолжалось довольно долго, и в конце концов должно было привести обратно трех скитальцев. Путники старались избегать больших городов, так как в них могли быть легионеры, но на этот раз еще на подходе в город произошло нечто непонятное. Из города стройными рядами выходили когорты римских солдат и всадников. С холма, что был напротив, можно было увидеть, едва ли не весь город. Все трое стояли, вглядываясь сквозь туман в проулки города, между домами. Туман почти рассеялся, видно было хорошо, но увидеть довелось лишь улицы, дома, башни, все и ничего, ни единой живой души. Словно ночь незаметная тем, кто стоял на холме, опустилась на город.

Каин вспомнил другой поход, на многие годы омрачивший его жизнь. То было в Ниневии, те же пустые улицы, паника и страх перед чем-то невидимым, и тем еще сильнее ощутимым. Немые взгляды полные отчаяния, отраженные чем-то, столь могучим и чудовищным, чему нет равной силы. Дамоклов меч уже не висит над головой, но падает медленно и верно. Чума.

– Сюда идут, – прошептал Чарли. Он один бродил где-то, не увлеченный городом.

– Кто идет Чарли? – спросил совершенно спокойно Бен.

– Римляне, – ответил Чарли.

Отец и сын тут же ринулись с холма и как-то не заметили сразу, что Каин так и остался стоять.

– Джим, – крикнул Чарли и попытался остановиться, но в тот же миг рука Бена подхватила его и понесла вперед.

Каин стоял, обреченно глядя вперед, перед ним расставили капканы. В один он точно попадется, его предчувствие подсказывало это, и ни какой здравый смысл не мог переубедить. И все же оставить их он не мог. Словно завороженный он полез в пасть удава. Каин понимал это, но как же иначе? Что же теперь, что же будет?

Остался только один путь и в сущности он вел туда куда и намеревались изначально путники. Теперь же это была доска, ведущая с палубы. Войдя в город, образы начали таять, и та чудовищная картина с холма уже выглядела не так, картина стала жизнью.

– Из города нужно уходить. Ночью, – сказал Каин.

Они остановились у высокого частокола, сели под ним.

– Почему ты не побежал сразу? – спросил Чарли.