— Ему пришлось уйти, — Карасев не опускал взгляда, хотя понимал, что Стечкину это не нравилось. Его шеф любил покорных и виноватых. — После неудачного покушения на Зарецкого…

— Неудачного? — взвизгнул Стечкин, лицо его приобрело синюшный оттенок. — Провального ты хочешь сказать, покушения? Три попытки, ты понимаешь, три попытки за неделю, и все — курам на смех. Причем таких бездарных попыток еще свет не видел! Я просто диву даюсь, Карасев, как ты умудрился все провалить?

— К происшествию на переезде мои люди не имеют никакого отношения. По моей информации, это Зурабов…

— А про Зурабова я не слышал! — завопил Стечкин и полез в карман за трубкой. — Главное, что вы засыпались с лесовозом… Зачем было давить автобус журналистов? Зачем устраивать этот вселенский погром? Почему твои наблюдатели проср… тот момент, когда Зарецкий остановился на подъеме? Чему тебя учили в твоей ментуре?

— Убивать в милиции меня не учили, — желваки проступили у него на скулах, Карасев напрягся и сжал руки в кулаки. — Я занимался розыском преступников, убиц и насильников, но не устраивал преступления.

— А твой Сиплов? Твой доверенный ублюдок? Почему он опростоволосился на этот раз?

— Все было продумано, все отработано. Пряхин обеспечивал ему алиби в кафе. После покушения, они должны были поменяться: Сиплов оставался догуливать в кафе, Пряхин убирался восвояси. Алиби как всегда стопроцентное. Но всего не предусмотришь. Мои люди подготовили ему гнездо на дереве. Завербованный нами человек по сигналу открыл окно, Зарецкий оказался на линии огня, но в тот момент, когда Сиплов выстрелил из винтовки, к окну сунулась Надежда. И пуля попала в нее…

— Опять эта чертова баба! — Стечкин буквально упал на стул и закрыл лицо руками. — Как получилось, что Сиплова грохнули?

— Отец Зарецкого выстрелил на вспышку, почти мгновенно. Все-таки он служил в спецназе, и реакция у него отменная. Правда, он, похоже, только ранил Сиплова, просто тот неудачно свалился с дерева и сломал себе шею. Но милиция взяла Пряхина. И если он заговорит, то откроются все обстоятельства покушения и на прокурора, и сами понимаете… — Карасев помолчал мгновение и выложил последнее. — К тому же, как недавно выяснилось, Дорин остался жив. Сейчас им занимается прокуратура и УСБ (сноска: УСБ — Управлениесобственной безопасности МВД).

— Д-дорин? — У Стечкина перехватило голос, и из сине-багрового, его лицо стало белым, как мел. — Почему я узнаю об этом последним?

— Теперь это не меняет дела! — спокойно сказал Карасев. — Надо трезво оценить обстановку и думать, как выбраться из тупика.

— Если ты не найдешь выхода, Карасев, то тебе здесь не работать. Вернее, тебе не жить, генерал! — Стечкин снизу вверх посмотрел на своего заместителя. — В последнее время у меня сложилось впечатление, что ты у себя на уме. Или нашел более доходное место? Поделись, не скрывай! Только учти, в этом случае ты покинешь свое кресло вперед ногами.

— Я это слышал, — спокойно сказал бывший генерал, и прищурил серые глаза, — не забывайте, Роман Сергеевич, мы с вами — в одной упряжке. И если со мной что-то случится, вам не поздоровится. Просто вас некому будет защищать. Гроздев — человек Зурабова, вы это известно лучше, чем мне. Скажу больше, хотя вы не желаете об этом знать, это его люди готовили покушение на Зарецкого у переезда. Подчеркиваю, по личному приказу Зурабова . Меня никто не поставил в известность, потому что я — ваш кадр, а вы в этой системе новый человек. Гроздев приставлен следить за нами обоими. И только потому, что люди Зурабова облажались на переезде, мне поручили вторую попытку устранить Зарецкого. До сих пор у Сиплова это получалось, и неплохо… Просто в этот раз ему не повезло!

— Нам не простят эти проколы, Александр Ефимович, — сказал устало Стечкин и принялся набивать трубку табаком, но, справившись с ней, отложил ее в сторону, и стал загибать пальцы. — Гляди, первое, переговоры с прокурором и начальником РОВД в Коржавино проиграли в сухую, второе, на комбинат зайти не сумели. Сплошные скандалы, словно рок какой-то. Третье, охрану, почти сто человек, закрыли в СИЗО, виданное ли дело. Четвертое, журналистов не просто проворонили, а устроили им шоу-балет на чистом воздухе. Пятое, авария с лесовозом никакого эффекта не принесла, разве что журналистам подкинули новые доказательства против нас. Шестое, хлопнуть Зарецкого не сумели. Скажи, что тебе цифра «шесть» напоминает?

Карасев молчал.

— А я скажу! Петлю она мне напоминает! На твою и мою шею! — Стечкин вскочил на ноги и нервно заходил по кабинету. — И Зурабов как раз везет нам веревку, кусок мыла, да крюк в придачу. А табуреточка у нас уже есть! Та самая, что выбьют у нас из-под ног. И мы сами ее сколотили. Я потому, что поверил в твои таланты душить противника, ты — потому что спокойно отпустил эту бабу. Видите ли, ретивое взыграло! Светлые чувства, бля! — Он вдруг резко остановился и без перехода спросил: — Что с завербованным вами человеком?

— Ее арестовали! Но она конкретно ничего не знает, и когда ей показали труп Сиплова, она признала в нем Пряхина. Честно сказать, она даже не в курсе, по какой причине ее попросили открыть окно. Она очень много задолжала своему бывшему сутенеру Сухостою, на этом ее мои люди и подловили.

— Эта девка — жена Меньшикова?

— Сожительница, — ответил Карасев, — но Шведов сообщил, что между ними пробежала черная кошка. И эта черная кошка, кажется, моя бывшая супруга.

— Это не черная кошка, Карасев, это пантера.