Видение потеряло связность, рядом с Милой появился ухмыляющийся Жабень, но не представительный молодой мужик, а носатый подросток, да еще и в пустынном камуфляже.

— Очниииись! — заорал он дурным голосом, тыча пальцем в погон, где виднелся сине-зеленый кружок с двумя калашами под ним.

Я содрогнулся, попытался сказать «нет»… и открыл глаза.

Меня трясло, все вокруг колыхалось и плыло, тело дергало, но зато теперь я помнил, как называлась контора, договор с которой я подписал сегодня — частная военная компания «Земля». Но отрезок времени между кабинетом вербовщика и плацем все так же прятался в недрах памяти.

— Очухался? — розово-белое пятно сфокусировалось в морщинистое лицо под шапочкой.

Я кивнул.

— Давай, садись, — мне брызнули в нос чем-то сладковатым, по щекам и лбу потекли капли, и эффект оказался как от нашатыря, меня буквально вставило, глаза выпучились сами. — Почему не сказал, что недавно получал по голове? Идиот! Отсюда все побочные эффекты!

Я мог бы огрызнуться «а вы спрашивали?», мог бы спросить «а сканер ваш на что?», но промолчал.

Сесть на кушетке я смог с неожиданной легкостью, а когда опустил ноги на пол, то осознал — что-то с ними не так. За два месяца я привык к искусственному суставу, к тому, что он позволяет ходить, конечно, но все равно ограничивает движения, и иногда напоминает о себе — и понятно, это все же кусок инородной материи, вставленный в твою плоть.

Но сейчас с коленом все было совсем не так.

Морщинистый доктор наблюдал за мной с той же усмешкой дипломированного садиста.

— Вставай, — приказал он.

Я оттолкнулся от кушетки, выпрямился, и едва не упал, когда привычно напряг левую, увечную ногу. В колене щелкнуло, как щелкало всегда, с раннего детства, не оттого, что какие-то проблемы, а просто вот так устроен сустав, ничего не поделаешь… но… но… как? Почему?

Я нагнулся.

Шрамы, оставшиеся после операции, исчезли, нога моя выглядела так, как четыре месяца назад, до выхода на то патрулирование, где мы напоролись на минное поле, и откуда меня повезли в больничку.

В голове все закружилось.

Нет, это опять сон, не может такого быть, сейчас я открою глаза и все станет как надо!

— Спокойно, — рука доктора, неожиданно сильная для его возраста, поддержала меня за предплечье. — Отличная работа. Сустав полностью функционален и генетически совместим. Пользуйся, боец. Иди, не занимай операционную. Мне до ужина всех надо прогнать. Свободен.

Я посмотрел на него, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.

Медицина не в состоянии восстанавливать поврежденные суставы, она может лишь заменять их протезами — это я знал твердо, ведь пока валялся в больнице, я облазил весь интернет вплоть до специальных статей для врачей, где половина слов были латинскими. Только вот моя нога говорит об обратном — в ней, если по ощущениям, ничего искусственного, а кости, связки и прочее не отличить от выданного при рождении.