Они принялись вполголоса спорить, нужно ли рисковать, затевая собственное расследование, и если затевать, то как его вести, чтобы не попасться, я мои мысли уплыли в сторону. Вспомнилась Мила, как мы с ней могли часами болтать о всякой ерунде, о фильмах, книгах, о планах на будущее… боль в сердце оказалась такой острой, словно туда воткнули нож.

— Отпусти ее, — я вздрогнул, когда моего предплечья коснулась мягкая ладонь. — Отпусти.

Пестрый Сыч глядел на меня, склонив голову к плечу, и его глаза светились добротой.

— Что? — спросил я.

— Ту, кого ты носишь с собой, — проговорил он. — Отпусти, или она уничтожит тебя. Сожрет, да и все.

Этот парень временами казался безумнее мартовского кота, но взгляд у него был острый, и читать в чужих душах он умел.

— Постараюсь, — я кивнул, и Сыч ободряюще похлопал меня по плечу.

Тут явился Эрик, и серьезный разговор пришлось закончить.

— Ну чего? Как? — понеслось с разных сторон.

Финн шмыгнул носом, выдержал драматическую паузу и витиевато выругался, помянув Господа и различные его интимные органы, с которыми надлежало поступить очень затейливым образом.

— Садишься, шлем на голову, — пояснил он, облегчив душу. — Ну и начинает глючить. Прямо полностью, то есть и грудь тискаешь, и за жопу хватаешь, и она тебя лижет везде, где надо… и видишь ее, и лицо симпотное, вот только не пахнет ничем, и это так страшно, что когда кончаешь, то орешь больше от страха, чем от удовольствия. «Дрочильня» она и есть. Нахрен, лучше чего другое придумать… а вы тут чего?

Беседа о пользе знаний возобновилась, и в конце концов Ингвар гордо заявил, что будет выведывать сам, в одиночку, и попросил остальных делиться информацией, если кто вдруг что узнает. На это все согласились, и очень вовремя, поскольку снаружи донесся вой сирены, обозначавшей отбой.

Спал я ночью плохо, мне являлась Мила в разных обликах и ситуациях, и боль в сердце кусала точно ядовитая змея.

Прошло шесть лет, как она выкинула меня из своей жизни, но ничего не забылось, не сгладилось.

— Эх, надо было черные очки купить, — пробормотал Вася, когда мы начали грузить рюкзаки в наш пикап, тот, на котором мы уже катались. — От ветра, песка и пыли, и вообще.

Ну что же, будет повод еще раз заглянуть в магазин.

Эрик устроился за рулем, Цзянь отдал команду, и наша колонна выбралась из гаража. Первое солнце уже поднялось, но жарило еще не очень сильно, и пустыня разлеглась во всем утреннем великолепии — дюны, похожие на горные хребты в миниатюре, резкие тени, дрожь на горизонте.

На этот раз я сидел к ограде лицом, и полигон оставался у меня за спиной.

А еще на каждую из машин, на турель установили по ПКМ, и к нашему предсказуемо назначили Васю. Простым стрелкам выдали патронов в два раза больше нормы, разве что гранатометов пожалели.

На первом круге я сидел на иголках, да и остальные вздрагивали при каждом шорохе. Все помнили, что происходило в прошлый раз… но песок оставался спокойным, кубы, башни и дредноуты величаво поднимались к белесому небу, и только проносились мимо столбы с камерами. С вышек, где стояли часовые, нам махали, и мы в ответ поднимали руки. Знали, что завтра наша очередь торчать на периметре, таращиться вдаль, ожидая, когда из-за горизонта, а может быть из-под земли явятся загадочные дрищи.