— Гостиницу «Россия» знаешь?

— Ух ты, я там ни разу не была. Неужели туда поедем?

— Да, я снял для нас номер, он тебе понравится.

— А цветы будут?

— Всё будет. Даже шоколад и шампанское.

— Умеешь ты, Кравцов, юных и скромных девушек соблазнять.

— Это кто тут скромная? Ты вчера готова была мне прямо в машине отдаться. Помнишь?

— Я и сейчас готова. Но в красивом гостиничном номере это будет гораздо лучше, это ты сам сказал.

— Говорил, не отрицаю. А по поводу сегодняшнего молчания в школе о том, что ты идёшь ко мне во вторник на День рождения?

— Я только Катьке сказала, она никому не скажет.

— Ну, понятно. Уверен, об этом уже знает вся школа. А про сегодняшнее ты тоже, кроме Катьки, никому не говорила?

— Я что, дура что ли. Этого никто не должен знать, только мы с тобой.

— Ну слава Богу, хоть об этом ты никому не разболтала.

— Я же понимаю, что тогда я тебя больше не увижу, а это для меня хуже смерти.

— Маш, ты действительно меня так сильно любишь?

— Да, и я ничего с собой не могу поделать. У меня вся комната в твоих фотографиях увешена. Я даже из вашего музея три штуки украла, но Димка об этом не знает. А мама крутит пальцем у виска и вздыхает.

— Ну ты, Машка, даёшь. Что ты во мне нашла?

— Всё! У тебя есть Солнышко, а у меня есть ты. И этого мне достаточно.

— Да, вот она какая, оказывается, девичья любовь.

Когда мы подъехали к «России» и я поставил на стоянку машину, Машка как-то испуганно посмотрела на вход в гостиницу.